Шрифт:
— Надо было спросить на конференціи Сластова.
— Его исключали, не спрося его самого!
— Поврили письму только! — опять загудла толпа.
Директоръ стоялъ, крикъ увеличивался. Онъ поднялъ немного руку, какъ, бы желая говорить, и передніе ряды закричали: «Тише! Тише!.. Молчаніе, господа!»
— Вы не знаете, спрашивала ли конференція или нтъ… Она поврила, быть-можетъ, мн, которому до конференціи самъ Сластовъ разсказалъ исторію. Совтую вамъ разойтись и врить, что васъ никто не желаетъ топить и исключать зря, но никто не желаетъ и гладить васъ по головк, если вы будете длать собранія…
Директоръ гордо окинулъ взглядомъ толпу и хотлъ идти къ дверямъ. Передніе ряды стояли потупя глаза внизъ или водя неопредленно глазами одинъ по другому. Въ заднихъ рядахъ шелъ какой-то неопредленный шумъ, но сильно, сильно понизился этотъ шумъ. Это былъ шумъ случайно собравшейся толпы, гд уже у каждаго было свое, а не общее дло, и каждому хочется поскоре удрать изъ толпы, но какое-то приличіе заставляетъ не уходить первому, и потому нужно перебрасываться словами съ сосдями. Въ это время Могутовъ, съ своимъ обыкновеннымъ суровымъ видомъ, стоявшій до сего молча у самой стны на табурет, пробрался сквозь толпу и сталъ впереди директора, какъ бы загораживая ему дорогу.
— Позвольте мн, Иванъ Яковлевичъ, сказать вамъ нсколько словъ! — сказалъ онъ.
— Тише, тише! — понеслось изъ переднихъ рядовъ и толпа смолкла.
— Я — не товарищъ по отдленію Сластову;- продолжалъ Могутовъ, когда стихла толпа, совершенно покойнымъ голосомъ: видно было, что не одна энергія руководитъ его словами, но что есть тутъ опытность, привычка говорить.
Директоръ нетерпливо, насупивъ немного брови, смотрлъ ему въ глаза, но не моргалъ Могутовъ глазами и безъ особеннаго блеска смотрли его глаза до самаго конца это рчи.
— Я не товарищъ по отдленію Сластова, но меня, какъ и почти всхъ студентовъ, интересовало, что за провинность сдлалъ Сластовъ на завод во время практики, за которую его исключила конференція… Чтобъ узнать эту провинность, я не разспрашивалъ Сластова, думая, что человкъ въ бд безсознательно способенъ сказать ложь, выставить себя и свой грхъ лучше, чмъ онъ былъ на самомъ дл. Я не разспрашивалъ и директора завода, такъ какъ и онъ не могъ сказать мн правду, — вдь онъ тоже могъ, увлекшись, написать вамъ неврно и, слдовательно, при всей своей, быть-можетъ честности, безсознательно способенъ прикрасить истину. Я ршился разспросить людей совершенно безпристрастныхъ, но которые были во время случая съ Сластовымъ на завод. Такихъ людей мн было найти не трудно. Дло произошло въ солодовенномъ отдленіи завода, въ 10 часовъ утра. Я узналъ, кто изъ заводскихъ рабочихъ работалъ въ это время въ солодовн, собралъ, ихъ всхъ и, когда они подтвердили бытность свою во время случая Сластова на завод въ солодовн, я сказалъ имъ: «Братцы! Сластовъ — мой товарищъ и онъ посланъ былъ нашимъ начальствомъ практиковать на заводъ. Понялъ ли онъ дло на завод или не понялъ, это — его вина, но вы поймете, братцы, что для насъ, его товарищей, а для нашего начальства вредно и гршно, если онъ дрался, ругался, грубіянилъ или являлся пьянымъ на заводъ. Для насъ, его товарищей, это вредно потому, что, глядя на него, и объ насъ будутъ плохо думать: „Хорошъ, скажутъ студентъ! Вроятно, и вс такіе“. Для нашего начальства нехорошо потому, что и объ немъ могутъ сказать: „Какъ это оно смотритъ? Какъ въ институт буяновъ и пьяницъ, да не только держитъ, при своемъ письм на заводъ учиться посылаетъ“. Вотъ явился къ вамъ, братцы, чтобы попросить сказать мн по какъ священнику на духу, какъ было дло… Пьянъ былъ Сластовъ, грубилъ ли онъ, кричалъ или очень громко шумелъ? Или, быть-можетъ, даромъ, погорячившись, неправильно на завод обидли его?… Отъ вашего правдиваго отвта можетъ быть только добро и для Сластова, и для насъ, его товарищей, и для нашего начальства. Если онъ виноватъ, мы попросимъ наше начальство наказать его; если не виноватъ, мы заступимся за него предъ нашимъ начальствомъ, если директоръ завода пожалуется несправедливо на него. Не узнавши же правды, мы, его товарищи, оставить дло не можемъ. Паршивая овца все стадо портитъ! Но и гршно намъ, его товарищамъ, будетъ, если мы, узнавши дло доподлинно, какъ слдуетъ, не заступимся за него, если онъ правъ, а на него, Богъ всть за что, обрушилась бда; мн кром васъ, братцы, не отъ кого допытаться истины. Только вы можете связать правду, какъ дло было. Я — не судья, въ судъ васъ не потяну, до директора вашего тоже не пойду…. Вамъ не для чего скрывать правды, и я прошу васъ сказать только правду, какъ подъ присягой. Хотите, ребята, разсказать, какъ было дло? — спросилъ я въ заключеніе.
— Сказать, можно. Для чего не сказать, — отвтили мн.
— И вы скажете мн по правд, по совсти, какъ на духу?
— Знамо, по совсти! Чего врать, — не корысть кака, али што… Какъ на духу скажемъ.
— И вотъ что они передали мн: Сластовъ приходилъ вмст съ рабочими, а надсмотрщики приходятъ поздне. Помощникъ директора, или пивоваръ, приходитъ въ восемь часовъ. Сластовъ, какъ только приходилъ, начиналъ работать: мрялъ посуду, смотрлъ за мочкой ячменя, работалъ самъ съ рабочими при перелопачиваніи проростающаго ячменя и всё записывалъ; съ рабочими былъ ласковъ, а съ пивоваромъ и директоромъ кланялся. Въ тотъ день, когда произошелъ грустный дли несчастнаго Сластова случай, онъ съ ранняго утра работалъ въ мочильн, залзъ въ чанъ, мрялъ его и записывалъ въ книжку. Пришелъ пивоваръ, увидлъ, какъ Сластовъ вылзаетъ изъ чана, и сказалъ, зачмъ онъ безъ его спроса лазитъ везд. Сластовъ отвтилъ, что онъ не зналъ, что лазить нельзя, такъ какъ ему директоръ завода сказалъ, что онъ можетъ мрить и смотрть все, а нельзя измрить чанъ, зарытый въ землю, не влзши внутрь его. „А я вамъ говорю, — сказалъ громко пивоваръ, — что нельзя лазить, куда я вамъ не позволю!.. Вамъ директоръ позволилъ, а я васъ прогоню!“ Пластовъ усмхнулся, да и ушелъ. Вотъ что видли и слышали рабочіе сами. А вотъ что они слышали отъ другихъ: Сластовъ ходилъ и не засталъ дома директора завода, потомъ ушелъ къ себ на квартиру. Квартира его была вн завода, — минутъ десять ходьбы отъ нея до завода. Потомъ, когда пришелъ въ заводъ директоръ, въ 11 часовъ утра, пивоваръ сказалъ ему что-то по-нмецки, но они слышали отъ надсмотрщиковъ, что пивоваръ говорилъ директору о Сластов, что Сластовгь былъ пьянъ и ему грубіянилъ. Директоръ завода рабочихъ не спрашивалъ и они не слышали, чтобы спрашивалъ и надсмотрщиковъ…. Я старался, передать вамъ, Иванъ Яковлевичъ, слово въ слово свой разговоръ съ рабочими. У меня есть списокъ ихъ именъ, фамилій и откуда они жительствомъ. Я велъ разговоръ съ рабочими въ присутствіи двоихъ моихъ товарищей по курсу. Я, какъ и мои товарищи, пришелъ къ заключенію, что Сластова даромъ наказали, и наказали на всю жизнь: исключили изъ всхъ высшихъ учебныхъ заведеній и сослали подъ надзоръ полиціи. Институтъ каждый годъ посылаетъ на практику тридцать, сорокъ студентовъ; онъ не посылаетъ съ ними своихъ наблюдателей. Какимъ же образомъ избавиться студенту отъ случаевъ, подобныхъ случаю съ несчастнымъ Сластовымъ? И какъ оградить себя этимъ студентамъ отъ суровыхъ послдствій подобныхъ случаевъ?
— Правда, правда!
— Хоть не берись за практику!
— Хоть удирай изъ института!
— Этакъ будочникъ придетъ, скажетъ: такой-то сегодня на улиц пьянъ былъ, такъ студента сейчасъ — куда Макаръ телятъ не гоняетъ!
— Прямо на съденіе собакамъ отошлютъ!
— Возвратить Сластова!
— Возвратить Сластова!
Толпа загудла и загалдла громче и сильне прежняго. Директоръ хотлъ говорить, но его не слушалй, — и онъ началъ говорить одному Могутову:
— Скажите имъ, что пусть изберутъ изъ среды себя человкъ пять депутатовъ, а депутаты пусть подадутъ заявленіе съ изложеніемъ всей исторіи съ Сластовымъ. Конференція разсмотритъ, — Ну, она и измнитъ свое ршеніе. — Онъ говорилъ скоро, глаза его сердито бгали, усы вздрагивали.
Толпа не сразу угомонилась; она притихла, когда Могутовъ началъ громко передавать слова директора, но сейчасъ же опять поднялся гамъ.
— Сейчасъ подавайте Сластова!
— Подавайте, а то плакать буду!
— Чего, плакать, — окна выставить, институтъ разнести!
— Подавай… А какъ ты его подашь, когда его нтъ?
— Онъ тамъ, куда Макаръ телятъ даже боится гонять!
— Нельзя подать, — надо депутатовъ выбирать!
— Выбирать, сейчасъ выбирать!
— Могутова! Могутова депутатомъ!
— Конопатова! Конопатова и Иванова!
— Я предлагаю Спшнева и Безносова!
— Карасева, Онуфріева и Базарова!
Гамъ и крикъ, впрочемъ, продолжались не долго, — скоро вс успокоились, приступивъ къ выборамъ. Выбирали, записывая на листахъ свою фамилію и фамиліи четырехъ выбираемыхъ. Листы эти при директор были проврены, сосчитано число голосовъ и оказались избранными: Могутовъ, Конопатовъ, Спшневъ и Безносовъ. Посл выборовъ скоро вс разошлись, а Могутовъ, сказавъ свою рчь, опять стоялъ до конца сходки у стны и ушелъ передъ началомъ выборовъ.