— Разршите мн папироску? — спросилъ онъ вяло, вынимая свой портсигаръ.

И такъ какъ Колетта отвтила улыбкой, онъ посмотрлъ на миссъ Севернъ.

— Дымъ васъ не безпокоитъ? — машинально настаивалъ онъ.

Молодая особа дала боле сильный толчекъ креслу и ея кристаллическій смхъ посыпался вновь.

— Папироска? меня стсняетъ? Дорогой! дайте-ка мн одну.

— Вы курите? — воскликнулъ Мишель, тотчасъ же возвращенный къ дйствительности и въ одно и то же время и недовольный и находя это забавнымъ; боле, однако, недовольный.

— Я курила съ дядей Джономъ… очень часто! И я люблю курить; это очень пріятно возбуждаетъ. Какой вы, однако, французъ, Мишель! Ну, папироску, „please“ [21] , дорогой!

— Какъ хотите, — лаконически отвтилъ Мишель.

И протянувъ свой портсигаръ молодой двушк, онъ вернулся и вновь облокотился на баллюстраду.

— Благодарю, Майкъ [22] , благодарю, — повторила миссъ Севернъ.

Она уже зажгла папиросу и собиралась ее выкурить въ самой очаровательной поз, съ закинутой назадъ головой, слдя съ видимымъ удовольствіемъ за голубоватыми легкими спиралями, которыя развертывались и затмъ таяли въ темнот.

— Какъ хорошо жить! какъ хорошо жить! — напвала она, — я довольна, я довольна, я довольна! Я не желаю ничего боле на свт. Этотъ турецкій табакъ восхитителенъ!

Г-нъ Фовель, до сего времени молчавшій, между тмъ какъ Колетта наполовину одобряла избалованное дитя, на этотъ разъ искренно разсмялся.

— Это вашъ послдній день, моя дорогая, наслаждайтесь имъ! Когда Мишель удетъ, вы не будете имть права быть довольной и забавляться такимъ образомъ!

— Почему? — спросила она спокойно; ея маленькій акцентъ придавалъ какой-то забавный оттнокъ самымъ простымъ фразамъ. — Разв онъ детъ въ Норвегію для того, чтобы скучать?

— Прекрасно сказано! — воскликнула Колетта.

Мишель повернулся.

— Я желаю, чтобы вы веселились, — сказалъ онъ съ удареніемъ.

— Благодарю.

— Во всякомъ случа мы сдлаемъ возможное и невозможное, чтобы ее развлечь, — прибавила нжно молодая женщина.

— Ахъ! будетъ еще лучшее время въ Ривайер, вотъ подождите сезона, Сюзи, — сказалъ г-нъ Фовель съ шутливой напыщенностью. Черезъ дв недли вы въ этомъ сами убдитесь.

— Бываютъ ли здсь въ Ривайер во время сезона интересные люди?

— Прелестные люди! спросите Мишеля, — отвтилъ адвокатъ, вспоминая, какъ избгалъ всякаго общества его шуринъ, едва очутившись въ башн Сенъ-Сильвера.

Однимъ прыжкомъ Сюзанна поднялась, отбросила далеко наполовину выкуренную папиросу и пошла облокотиться на перила подл своего кузена.

— Майкъ, — сказала она, — не будьте брюзгой, назовите мн интересныхъ людей въ Ривайер!

— Имя имъ легіонъ! — отвтилъ Треморъ изъ духа противорчія, желая любезностью показать несправедливость легкой насмшки г-на Фовеля.

— Это довольно неопредленно… точне.

— Охотно, — продолжалъ Мишель съ той же любезностью. — Есть Понмори, отецъ и пять сыновей!

— Пять сыновей, o, dear me! [23]

— Это васъ интересуетъ? — замтилъ молодой человкъ немного иронически. — Трое младшихъ еще дти; для васъ значитъ имютъ значеніе только двое старшихъ, не такъ ли?

— Конечно, — подтвердила Сюзи съ нсколько вызывающей ноткой въ голос.

— Леону 28 лтъ, — сказалъ Мишель, вновь взявъ тонъ покорной любезности, — это адвокатъ, серьезный малый.

— Холодный видъ, бакенбарды и фразы! Я это вижу отсюда… дальше…

— Благодарю Сюзанна, — закричалъ г-нъ Фовель.

— У васъ нтъ бакенбардъ, во-первыхъ, затмъ вы прелестны и затмъ вы это такъ же прекрасно знаете, какъ и я. А другой?

— Другой? Гастонъ, — продолжалъ терпливо Мишель; — ему 25 лтъ; его главное занятіе, кажется, продать состояніе своей матери.

— Однако неглупъ, этотъ! Затмъ?

— Затмъ есть еще г-динъ Ланкри, нотаріусъ, ушедшій отъ длъ, и его дочь, г-жа де Лоржъ, носящая двойную фамилію съ тхъ поръ, какъ овдовла.

— Послушай-ка Мишель, мн разсказывали на ея счетъ исторіи… — перебилъ г. Фовель.

— О! и мн также! — отвтилъ, смясь, Мишель.

— Разскажите ихъ мн! — воскликнула съ увлеченіемъ Сюзанна.

Мишель боле не смялся, этотъ вопросъ его шокировалъ.

— Я ихъ забылъ, — возразилъ онъ холодно.

— Все равно, я ихъ узнаю отъ Роберта. Г-жа де Лоржъ хорошенькая?

— Это какъ для кого, шикъ есть, но шикъ дурного тона, вотъ и все!

— А… затмъ, кто другіе?

— Мой другъ Жакъ Рео, только что женившійся и для котораго я снялъ виллу „Ивъ“.