Сонъ подкрпилъ его. Онъ проснулся бодрый и веселый, и они отправились дальше. Теперь они шли между пастбищами и желтющими нивами, надъ которыми, высоко повиснувъ въ неб, весело заливался жаворонокъ; пчеламъ было раздолье: он дружно жужжали, перелетая съ цвтка на цвтокъ.

Верста-за-верстой шли они, почти не встрчая жилья на своемъ пути. Вотъ они входятъ въ небольшую деревушку: нсколько покривившихся набокъ лачужекъ, — иныя заперты наглухо: хозяева въ пол на работ; у другихъ полуотворенная дверь заставлена стуломъ или загорожена доской, чтобы малютка не могъ выкарабкаться на дорогу. Дальше, кузница или сарай, гд изготовляются деревенскія издлія; еще дальше — богатая ферма. Здсь, во двор, лниво дремлютъ на приволь тучныя коровы, а лошади выглядываютъ изъ-за низенькой ограды, и лишь только увидятъ собрата въ сбру, бгутъ прочь, словно гордясь своей свободой. Есть тутъ и свиньи: он жадно роютъ землю, въ надежд найти что нибудь лакомое для себя, и безостановочно хрюкаютъ, слоняясь изъ стороны въ сторону и задвая другъ друга боками; сытые голуби гордо прогуливаются по карнизу; утки и гуси неуклюже переваливаются съ боку на бокъ около самаго пруда, или весело плаваютъ по его зеркальной поверхности. Вслдъ за фермой постоялый дворъ, потомъ деревенская пивная лавочка, домъ пастора и рядомъ съ нимъ домъ адвоката — при имени обоихъ, кабатчикъ, какъ листъ, трясется отъ страха. Изъ-за деревьевъ скромно выглядываетъ деревенская церковь, затмъ опять лачужки, тюрьма и съзжая, а у самой дороги старый заброшенный колодезь. И опять поля, и поля безъ конца.

Пропутешествовавъ весь день, они остановились на ночь на постояломъ двор и, не смотря на усталость, рано утромъ отправились въ путь.

Часто, хотя и не подолгу, они отдыхали по дорог и все шли и шли впередъ, задавшись мыслью какъ можно дальше отойти отъ Лондона. Было уже 4 часа пополудни, когда они вошли въ поселокъ изъ нсколькихъ крестьянскихъ избъ. Нелли ужасно хотлось купить молока и отдохнуть, но она не знала, къ кому обратиться, боялась получить отказъ. Въ одной изб плакалъ ребенокъ, въ другой бранилась баба: здсь — бдность непроходимая, тамъ — слишкомъ большая семья.

Наконецъ, она ршилась войти въ избу, гд у печи, весь обложенный подушками, сидлъ въ кресл старенькій старичокъ.

«Это врно ддушка, онъ войдетъ въ мое положеніе», подумала Нелли.

Вся семья, — хозяинъ, хозяйка и трое здоровыхъ, смуглыхъ ребятишекъ, — сидла за столомъ. Не успла Нелли высказать своей просьбы, какъ уже старшій мальчикъ побжалъ за молокомъ, второй притащилъ для нихъ два стула, меньшой же, карапузикъ, подползъ къ матери, ухватился за ея подолъ и, прикрывъ глаза загорлой рученкой, плутовски поглядывалъ на нихъ.

— Богъ помочь! Далеко ли вы идете? пропищалъ старичокъ тоненькимъ голоскомъ.

— Очень далеко, отвчала Нелли вмсто ддушки.

— Откуда вы?

— Изъ Лондона.

— Вотъ какъ! И я бывалъ въ Лондон, здилъ туда съ фурами, только это было ужъ давнымъ-давно, лтъ тридцать пять тому назадъ. Говорятъ, его теперь не узнаешь. Мудренаго мало: я и самъ ужъ не тотъ. Шутка ли, тридцать пять лтъ тому назадъ! Да и мои года не маленькіе. Мн скоро минетъ восемьдесятъ четыре года. Правда, я зналъ одного старика: тотъ дожилъ чуть не до ста лтъ, а куда былъ хуже, слабе меня, и сравнивать нечего. Садись, землякъ, вотъ сюда, въ кресло, предлагалъ старичокъ, стуча палкой по кирпичному полу, — онъ старался стучать какъ можно громче, — садись, да понюхай моего табачку. Самъ-то я рдко нюхаю, ужъ очень дорогъ табакъ, а какой пользительный, на удивленіе! Да ты, какъ погляжу, мальчикъ передо мной. Еслибъ мой сынъ покойникъ былъ живъ, онъ былъ бы теперь однихъ лтъ съ тобой. На мое горе онъ пошелъ въ солдаты и воротился безъ ноги. Не разъ, бывало, говаривалъ онъ въ шутку: «Пускай, молъ, меня похоронятъ подл солнечныхъ часовъ», онъ еще мальчишкой любилъ лазить на нихъ, — а оно такъ и вышло. Поглядите-ка въ окно, вонъ могила моего бднаго сына. Мы ужъ стараемся, чтобы всегда вокругъ нея травка была свжая.

Онъ покачалъ головой и, взглянувъ заслезившимися глазами на дочь, принялся ее успокаивать. «Не бойся, молъ, я больше не стану объ этомъ говорить. Къ слову пришлось, не взыщи, коли огорчилъ».

Принесли молоко. Нелли вынула изъ корзины оставшуюся провизію, что получше, подала ддушк, и они отлично пополдничали.

Комнатка, гд ихъ пріютили, была далеко не роскошно обставлена: столъ и нсколько стульевъ самой простой, грубой работы, да угольничекъ съ глиняной и фаянсовой посудой; да комодикъ съ бльемъ, вотъ и вся мебель. На стн подносъ съ намалеванной на немъ барыней въ красномъ плать подъ голубымъ зонтикомъ; разрисованныя красками картинки изъ Священнаго Писанія, часы, а на полк — мдныя кастрюли и котелокъ блестли какъ золото. Все такъ чисто и опрятно, что Нелли въ первый разъ отдыхала душой въ этой уютной обстановк, у этихъ милыхъ, привтливыхъ людей.

— Далеко ли отсюда до ближайшаго города, или хоть до слдующей деревни? спросила она у хозяина.

— Далеко, очень далеко; пожалуй, верстъ пять будетъ. Неужели вы собираетесь идти дальше въ такую позднюю пору?

— Да, намъ непремнно надо идти, поспшилъ отвтить старикъ, длая знаки Нелли. — Пойдемъ, дитятко, пойдемъ. Намъ пора… До ночи мы еще много успемъ пройти.

— Недалеко отъ насъ есть рига, а немного дальше и постоялый дворъ, тамъ можно переночевать. Мн кажется, вы очень устали, вамъ бы слдовало отдохнуть, уговаривалъ хозяинъ. — Разв вамъ ужъ такъ спшно?

— Да, да, мы очень торопимся, намъ нельзя мшкать, отвчалъ старикъ недовольнымъ тономъ. — Идемъ же, Нелли, идемъ скоре.

— Намъ, въ самомъ дл, надо спшить, промолвила Нелли, видя нетерпніе ддушки.

Когда она встала и сдлала нсколько шаговъ, хозяйка своимъ опытнымъ глазомъ замтила по ея походк, что у нея болитъ нога. И дйствительно, одна нога у нея распухла и даже покрылась пузырями. Добрая, сострадательная женщина — у нея у самой были дти — ни за что не хотла отпустить Нелли, пока не обмыла ей больного мста свжей водой и не приложила къ нему пластыря. Все это она длала такъ заботливо и такъ нжно, не смотря на то, что руки у нея были грубыя отъ работы, что Нелли была тронута до слезъ. Она могла только проговорить: «Да благословитъ васъ Богъ за ваше доброе сердце», и поспшила съ ддушкой уйти, боясь повернуть голову, чтобы и въ самомъ дл не расплакаться. Когда они отошли довольно далеко отъ хижины, она не утерпла и оглянулась назадъ: вся семья, до стараго дда включительно, стояла на дорог: они издали кланялись имъ и махали руками. Съ трудомъ наши путники поплелись дальше и вскор потеряли изъ виду своихъ гостепріимныхъ хозяевъ.

Едва они прошли съ версту, какъ услышали позади себя стукъ колесъ: ихъ догоняла пустая телега. Поровнявшись съ ними, возница осадилъ лошадь и, пристально вглядываясь въ Нелли, спросилъ ее:

— Это вы останавливались вонъ въ той хижин?

— Мы, робко отвчала она.

— Они просили меня догнать васъ и довезти до города, благо намъ по одной дороги, говорилъ добродушный возница. Дайте мн вашу руку, землякъ, я помогу вамъ взобраться въ телегу.

Эта помощь явилась нашимъ путникамъ какъ нельзя боле кстати. За эти два дня они уже порядкомъ измучились и еле тащили ноги. Тряская телега показалась имъ лучше самой роскошной кареты. Не успла Нелли умоститься на кучк соломы, какъ тотчасъ же и заснула.