Дти зажужжали какъ пчелы. Вс увряли, и совершенно искренно — вдь это были дти — что они вовсе и не думали кричать, а старшій мальчикъ даже сослался на всхъ товарищей въ томъ, что онъ потихоньку, шопотомъ кричалъ «ура».

— Такъ вы-жъ не забудьте, друзья, я васъ прошу объ этомъ, какъ объ особомъ одолженіи, продолжалъ учитель. — Ну, съ Богомъ, шалите, веселитесь на здоровье, но только помните, что у васъ есть больной товарищъ.

— Очень вамъ благодарны, сударь, до свиданія, повторялось на вс лады, и мальчики, одинъ за другимъ, медленно и степенно вышли изъ школы. Но на двор солнышко такъ ярко сіяло, птички такъ звонко пли, какъ это бываетъ только въ праздничные дни; деревья уже издали манили къ себ мальчиковъ, приглашая ихъ вскарабкаться наверхъ и отдохнуть среди густыхъ втвей; сно, собранное въ копны, какъ будто такъ и ждало, чтобы они пришли и разбросали его на солнышк; колосившійся хлбъ, слегка покачиваясь, указывалъ на лсъ и ручеекъ, а бархатная мурава! что за прелесть! какое раздолье кувыркаться по ней, прыгать, бгать въ запуски. Дти не выдержали и, забывъ о только что данномъ общаніи, съ радостнымъ крикомъ и хохотомъ бросились въ разсыпную.

— И слава Богу, замтилъ учитель, глядя имъ вслдъ. — Это такъ естественно въ ихъ лта.

Но на весь свтъ не угодишь, говорить пословица, что, впрочемъ, каждому и безъ нея, по собственному опыту, извстно. И тутъ оказались недовольные. Посл полудня въ школу стали собираться маменьки и тетеньки счастливыхъ мальчугановъ, чтобы выразить учителю свое неудовольствіе за то, что онъ распустилъ дтей безъ всякой надобности, по ихъ мннію. Нкоторыя изъ нихъ ограничивались намеками, вжливо обращаясь къ учителю съ вопросомъ: какой сегодня праздникъ и какъ онъ обозначенъ въ календар, въ кругу или нтъ, между тмъ какъ другія, считавшіяся деревенскими политиканами, прямо утверждали, что распускать на полдня учениковъ, если только это не день тезоименитства королевы, оскорбленіе трона, церкви и всего государства: это, молъ, пахнетъ революціей. Остальныя же бабы просто-напросто ругались. Это, молъ, ни на что не похоже, это все равно, что дневной грабежъ. Одна сердитая старуха бранила учителя въ лицо, да видитъ, что съ него, какъ съ гуся вода, ничмъ не проймешь кроткаго человка, какъ бомба вылетла изъ школы и стала передъ открытымъ окномъ отчитывать ему при другихъ бабахъ. Онъ, молъ, долженъ вычесть эти полдня изъ своей недльной платы, а то его недолго и по шапк; такихъ, молъ, лнтяевъ и безъ него не оберешься въ околотк; если ему трудно даже съ дтьми заниматься, найдутся и почище его на его мсто. Но и это не брало: ни одного слова, ни одной жалобы не проронилъ учитель, только лицо его осунулось больше прежняго, стало еще печальне.

Вечеромъ, когда онъ собирался съ Нелли идти гулять, въ садикъ вбжала, ковыляя, старушка-сидлка и велла ему отправляться какъ можно скоре къ больному мальчику: его, молъ, тамъ ждутъ. Учитель поспшилъ на зовъ, и взялъ съ собой и Нелли.

Подойдя къ одной хижин, онъ тихонько постучалъ въ дверь; ему тотчасъ же отперли. Въ первой комнат металась въ отчаяніи бабка больного мальчика, которую старались утшить собравшіяся кумушки.

— Что съ вами, сосдка, разв ему такъ плохо? спросилъ учитель, подходя къ ней.

— Совсмъ плохо, ребенокъ умираетъ, кричала старушка, горько рыдая. — И все это черезъ васъ, черезъ ваши книжки. Вамъ, по-настоящему, не слдовало бы и приходить сюда, да ужъ очень желаетъ васъ видть мой мальчикъ. Боже мой, Боже мой, что мн длать! стонала несчастная женщина.

— Не вините меня, сосдка, я здсь не причемъ, кротко замтилъ учитель. — Меня, впрочемъ, не оскорбляютъ ваши упреки, нтъ; я вижу, что вы въ отчаяніи и сами не знаете, что говорите.

— Неправда; я знаю, что говорю; если бы мой бдный мальчикъ не просиживалъ цлые вечера надъ уроками, онъ все боялся, чтобы вы его не наказали, онъ, наврно, былъ бы теперь здоровый, веселый.

Старушка не унималась.

Учитель обратился къ другимъ женщинамъ: не заступится ли кто за него, но он только качали головой, приговаривая вполголоса, что ученіе ни къ чему доброму не ведетъ, вотъ, молъ, вамъ и примръ налицо. Но онъ не измнилъ себ: по обыкновенію, кротко выслушалъ незаслуженные упреки и пошелъ за старушкой-сидлкой въ слдующую комнату, гд на кровати лежалъ больной мальчикъ, полуодтый.

Съ виду это былъ совсмъ маленькій ребенокъ. Кудрявые волоски обрамляли его милое личико. Большіе глаза еще свтились, но уже не земнымъ свтомъ. Учитель слъ около его постели, нагнулся надъ его подушкой и назвалъ себя по имени. Мальчикъ мигомъ встрепенулся, провелъ рукой по лицу и обвилъ обезсилвшими ручонками шею любимаго учителя, называя его своимъ милымъ, добрымъ другомъ.

— Да, да, Богъ свидтель, что я всегда былъ теб другомъ, промолвилъ бдняга-учитель.

— Кто это? спросилъ больной, указывая на Нелли. — Я боюсь поцловать ее, а то и она заболетъ. Скажите ей, чтобы она протянула мн руку.

Нелли подошла къ нему, рыдая, и пожала его маленькую изсохшую ручонку.

— Помнишь, Гарри, какъ ты по вечерамъ приходилъ ко мн въ садикъ, шопотомъ говорилъ учитель, стараясь поддержать въ ребенк видимо угасавшую мысль; — какъ только встанешь, такъ и бги туда. Безъ тебя тамъ скучно: даже цвточки повсили головки; придешь, да?

Мальчикъ едва замтно улыбнулся и, беззвучно шевеля губами, положилъ ручку на сдую голову своего друга.

Наступило молчаніе. Вдругъ послышались крикливые голоса дтей, игравшихъ на лугу. Вечерній втерокъ подхватилъ эти звуки и они вмст съ нимъ ворвались въ комнату, гд лежалъ маленькій страдалецъ.

— Что это такое? спросилъ онъ, открывая глаза.

— Это мальчики играютъ въ крокетъ.

Больной взялъ платокъ, лежавшій у него на постели, и хотлъ помахать имъ надъ головой, но рука не повиновалась ему и безсильно упала на одяло.

— Хочешь, я это сдлаю вмсто тебя? спросилъ учитель.

— Пожалуйста, помашите платкомъ около окна и привяжите его къ ршетк. Можетъ быть кто нибудь изъ нихъ замтитъ и вспомнитъ обо мн, еле могъ произнести больной.

Онъ приподнялъ голову, посмотрлъ на разввавшійся уже сигналъ, потомъ на свою крокетную палку, которая вмст съ книжкой, доской и другими его вещами праздно лежала на стол, опустился на подушку и спросилъ, гд же двочка, и почему онъ ея не видитъ.

Нелли подошла и еще разъ пожала его ручку. Долго учитель держалъ въ объятіяхъ своего маленькаго друга — они, дйствительно, были друзьями, не смотря на разницу въ лтахъ, — наконецъ, ребенокъ повернулся къ стнк и заснулъ.