— Спши, мама, намъ осталось всего десять минутъ, говорилъ Китъ, входя въ комнату. — Вотъ теб картонка, сложи въ нее все, что нужно, и отправляемся скорй.

Не стану подробно описывать, какъ Китъ, впопыхахъ, набросалъ въ картонку такихъ вещей, которыя ни въ какомъ случа не могли понадобиться его матери, и забылъ уложить т, которыя ей были необходимы въ дорог; какъ пошли за сосдкой и насилу-то насилу уговорили ее присмотрть за дтьми въ отсутствіе матери; какъ дти расплакались, услыхавъ, что мама узжаетъ, и какъ они весело смялись, когда имъ пообщали купить какихъ-то неслыханныхъ и несуществующихъ игрушекъ; какъ мать, прощаясь съ ними, долго-долго ихъ цловала, такъ что Китъ чуть было не разсердился, но это ему никакъ не удавалось, и т. д. Скажу только, что они просрочили всего нсколько минутъ: когда они подходили къ контор нотаріуса, у подъзда уже стояла почтовая карета.

— Четверней! прошу покорно! воскликнулъ Китъ, пораженный такимъ великолпіемъ. Да ты понимаешь ли, мама… вдь ты подешь въ этой карет! Вотъ моя мать, сударь, она къ вашимъ услугамъ, обратился онъ къ незнакомцу.

— Отлично, отлично, сказалъ незнакомецъ. — Вы, пожалуйста, сударыня, не безпокойтесь. Я уже обо всемъ позаботился и вамъ будетъ очень удобно хать. A гд же сундукъ съ новыми платьями и вещами для нихъ?

— Онъ здсь, сказалъ нотаріусъ. — Христофоръ, поставь его въ карету.

— Пожалуйте его сюда. Вотъ онъ уже и на мст, говорилъ Китъ.

— Теперь садитесь!

Незнакомецъ подалъ руку м-съ Неббльзъ и самымъ деликатнымъ манеромъ подсадилъ ее въ экипажъ, а затмъ и самъ слъ рядомъ съ ней.

Взвились ступеньки, захлопнулись дверцы и карета покатила. Мать Кита высунулась изъ окна и, махая мокрымъ платкомъ, выкрикивала сыну разныя наставленія относительно дтей, но ихъ, разумется, кром нея, никто не слышалъ.

Китъ стоялъ посреди улицы и со слезами на глазахъ слдилъ за удалявшимся экипажемъ. Слезы эти были вызваны не прощаніемъ съ матерью, а мыслію о возвращеніи тхъ, кого она должна была привезти. «Он ушли отсюда пшкомъ, некому было даже и проводить ихъ, а вернутся четверней, подъ покровительствомъ этого богатаго господина, который называетъ себя ихъ другомъ», мысленно разсуждалъ онъ. «Настанетъ конецъ ихъ невзгодамъ и ужъ наврно она забудетъ о томъ, что учила меня писать…»

Долго еще думалъ о чемъ-то Китъ, глядя на сверкающія линіи фонарей, такъ долго, что нотаріусъ и м-ръ Абель — они тоже возвратились въ комнаты, когда уже совершенно умолкъ стукъ удалявшагося экипажа, — недоумвали, что бы такое могло задержать его на улиц.

Оставимъ Кита съ его мечтами и возвратимся къ Нелли, чтобы продолжать прерванный разсказъ о ея жизни и приключеніяхъ.

Однажды вечеромъ, слдуя, по обыкновенію, издали за двумя сестрами, во время ихъ прогулки по берегу рки, Нелли запоздала въ лсу. Эти прогулки были единственнымъ удовольствіемъ бдной двочки: он хоть на-время отвлекали ее отъ гнетущей заботы. Близость къ двумъ сестрамъ, которымъ она такъ горячо сочувствовала, печальная судьба которыхъ напоминала ей ея собственное горькое одиночество, доставляла ей неизъяснимую радость, хотя эта радость была изъ тхъ, что начинаются и заканчиваются слезами.

Вечеръ былъ восхитительный, тишина въ воздух невозмутимая. И небо, и земля, и тихо плещущая вода, и мягкій звукъ едва слышнаго вдали колокольчика, все согласовалось съ душевнымъ настроеніемъ горемычнаго ребенка, возбуждая въ ея ум не картины дтской жизни съ ея забавами и игрушками, а лишь успокоительныя мысли, умаляющія сердечную боль. Уже стемнло; сумерки смнились темной ночью; сестры давно уже ушли, а двочка все сидла, не двигаясь съ мста, чувствуя себя въ этой тишин, въ этомъ общеніи съ природой далеко не столь одинокой, какъ если бы она была въ освщенномъ людномъ мст.

Она подняла глаза къ небу и стала любоваться звздами: он такъ кротко смотрли съ своей высоты на міръ Божій. Вотъ она замтила одну звздочку, которой прежде не видла, затмъ, вглядываясь пристальне, нашла другую, третью и, наконецъ, передъ ея глазами открылся цлый міръ свтилъ, утопающихъ въ небесной глубин, безконечныхъ по количеству, вчныхъ по своему неизмнному бытію. Она наклонила голову впередъ и заглянула въ рчку: на зеркальной поверхности воды отражались т же самыя звзды и въ томъ же величественномъ порядк, въ которомъ ихъ видлъ голубь во время потопа, когда он всматривались сквозь вздувшіяся волны въ горныя вершины, потопленныя на дн морскомъ вмсі со всмъ, что было живого на земл.

Молча, едва переводя духъ, сидла двочка въ созерцаніи этихъ чудесъ природы и думала, думала безъ конца. Она чувствовала, какъ въ сердце ея мало-по-малу прокрадывается не то, что надежда, а какое-то примиреніе съ судьбой, и она стала равнодушне, покойне смотрть на будущее. Въ послднее время старикъ началъ отдаляться отъ внучки и это ее мучило больше всего. Каждый вечеръ, а иногда и днемъ, онъ уходилъ изъ дому, и хотя Нелли знала, куда и зачмъ онъ идетъ, — онъ ужъ слишкомъ налегалъ на ея скудный кошелекъ, съ каждымъ днемъ принималъ все боле и боле растерянный видъ, но самъ-то онъ избгалъ не только разспросовъ съ ея стороны, но даже и ее самое.

Занятая своими грустными мыслями, двочка и не замтила, какъ шло время. Но вотъ на какой-то дальней колокольн пробило 9 часовъ: она встрепенулась, вскочила съ своего мста и пошла по направленію къ городу.

Дойдя до мостика, переброшеннаго черезъ ручей, она вдругъ увидила невдалек передъ собой какой-то красноватый оговъ. Вглядвшись хорошенько, она догадалась, что это цыгане, расположившіеся на ночлетъ у самой дороги, развели костеръ, вокругъ котораго одни сидли, друне лежали. Такъ какъ у нея не было съ собой денетъ, она не боялась встртиться съ ними и скорехонько пошла впередъ.