Желая, должно быть, удостовриться въ томъ, что это не сонъ, а дйствительность, онъ двинулъ свой стаканъ къ м-съ Джиникинъ, чтобы она вновь наполнила его, и затмъ обратился къ лодочникамъ:

— Такъ, стало быть, вы не могли отыскать тло?

— Нтъ, хозяинъ, не могли. Ужъ-если онъ взаправду утонулъ, такъ тло его всплыветъ гд нибудь около Гринвича, завтра во время отлива. А ты какъ думаешь, товарищъ?

Товарищъ утвердительно кивнулъ головой и объявилъ, что въ госпитал уже знаютъ объ этомъ и его тамъ ждутъ съ нетерпніемъ.

— Значитъ, намъ остается только одно: примириться съ нашимъ горемъ и ждать. Конечно, для насъ было бы большимъ утшеніемъ, если бы его тло было уже найдено, величайшимъ утшеніемъ.

— Еще бы! тогда ужъ не было бы никакого сомннія, поспшила вставить свое слово м-съ Джиникинъ.

— Ну, а теперь снова займемся описаніемъ его примтъ. — Брассъ взялся за перо. — Мы будемъ съ удовольствіемъ, хотя и съ грустью, припоминать его дорогіе черты. Что мы скажемъ о его ногахъ?

— Разумется, кривыя, отозвалась м-съ Джиникинъ.

— Вы думаете, что у него были кривыя? переспросилъ Брассъ вкрадчивымъ голосомъ. — Вотъ такъ и вижу его передъ собой, какъ онъ, бывало, идетъ по улиц, широко разставивъ ноги, въ узкихъ нанковыхъ панталонахъ безъ штрипокъ. Боже, Боже, въ какой юдоли плача мы обртаемся! Такъ вы говорите, кривыя?

— Мн кажется, что он были немного кривыя, замтила м-съ Квильпъ, всхлипывая.

— Мы такъ и запишемъ: «ноги кривыя. Голова большая, туловище короткое, ноги кривыя», говорилъ Брассъ, водя перомъ по бумаг.

— Очень кривыя, подсказала м-съ Джиникинъ.

— Нтъ, мадамъ, это ужъ лишнее. Не будемъ строго относиться къ физическимъ недостаткамъ покойнаго, набожно молвилъ Брассъ. — Онъ теперь находится въ той обители, гд не станутъ обращать вниманіе на его ноги. И такъ, мы ограничимся однимъ словомъ: «кривыя».

— Я думала, что вамъ надо записывать точь-въ-точь, какъ есть на самомъ дл, оттого и сказала, огрызнулась старуха.

— Тю, тю, тю, душечка, какъ я тебя люблю, бормоталъ Квильпъ. — Фу ты, пропасть, опять она тянетъ пуншъ.

— Благодаря этой описи, сказалъ Брассъ, положивъ перо въ сторону и поднося стаканъ ко рту, — благодаря этой описи, онъ стоитъ передо мной, какъ тнь Гамлетова отца. Я вижу до мельчайшихъ подробностей его повседневный костюмъ: его сюртукъ, жилетъ, башмаки, чулки, панталоны; его шляпа, зонтикъ такъ и мелькаютъ передъ моими глазами. Въ моихъ ушахъ такъ и раздаются его веселыя остроты, его шутки. Я даже вижу его сорочку. — Брассъ взглянулъ на отмтку, ласково улыбаясь, — такого, знаете, особеннаго цвта. Вдь покойникъ былъ чудакъ и вкусъ у него былъ странный.

— Вы бы лучше продолжали писать, замтила м-съ Джиникинъ недовольнымъ тономъ.

— Совершенно врно, ма'мъ, совершенно врно. Горе не должно притуплять наши способности. Я попрошу у васъ еще стаканчикъ. Теперь на очереди носъ…

— Приплюснутый, сказала та.

— Орлиный, крикнулъ Квильпъ, высовывая голову изъ-за двери и ударяя себя по носу кулакомъ. — Орлиный, чучело вы гороховое. Нате, смотрите, такіе у васъ бываютъ приплюснутые носы? И вы еще смете называть его приплюснутымъ!

— Ахъ, какъ безподобно! воскликнулъ по привычк Брассъ. — Восхитительно, великолпно! Какой замчачательный человкъ, и какъ онъ уметъ всякаго застать врасплохъ!

Не обращая вниманія ни на эти любезности, ни на испугъ, мало-по-малу овладвшій Брассомъ, ни на смятеніе женщинъ, — жена его вскрикнула и лишилась чувствъ, а теща убжала изъ комнаты, — Квилъпъ, глядя въ упоръ на адвоката, обошелъ кругомъ стола, опорожнилъ сначала его стаканъ съ пуншемъ, потомъ остальные два и, наконецъ, схватилъ въ охапку свой погребецъ.

— Я еще не умеръ, Самсонъ, произнесъ онъ, — нтъ, пока еще живу на этомъ свт. Погоди немножко!

— Прелестно, прелестно, ха, ха, ха! восхищался Брассъ, понемногу приходя въ себя. — Во всемъ мір не найцется человка, который съумлъ бы выйти съ такимъ торжествомъ изъ такого затруднительнаго положенія. Эдакая неистощимая веселость!

— Покойной ночи, сказалъ карликъ съ низкимъ поклономъ.

— Покойной ночи, сударь, покойной ночи, подхватилъ адвокатъ, пятясь къ двери. — Что за радостное собьггіе, ха, ха, ха! удивительное событіе!

Дождавшись, когда вс эти восклицанія замерли вдали, — Брассъ не переставалъ восторгаться, спускаясь съ лстницы, — Квильпъ подошелъ къ лодочникамъ, все еще стоявшимъ у двери съ безсмысленно вытаращенными отъ изумленія глазами.

— А вы, братцы, небось, цлый день искали тло въ рк? сказалъ онъ, съ необычайной вжливостью держа передъ ними открытую настежъ дверь.