— Ну, ладно, я спорить не стану; теперь ужъ все одно, виноватъ онъ или не виноватъ, говоритъ тюремщикъ.

Мать просовываетъ руку сквозь ршетку и схватываетъ руку сына съ такимъ отчаяніемъ, съ такой сердечной мукой, какую можетъ понять лишь материнское сердце. Китъ умоляетъ ее не падать духомъ и въ ту минуту, какъ мать Барбары приподымаетъ дтей, чтобъ онъ поцловалъ ихъ на прощаніе, онъ шепчетъ ей, чтобъ она скорй увела его матъ домой.

— Не горюй, мама; могу тебя уврить, не сегодня — завтра, все откроется, утшалъ онъ мать;- найдутся добрые люди, которые заступятся за насъ, и меня вернутъ назадъ. Когда дти подростутъ и станутъ больше понимать, разскажи имъ все, какъ было, чтобъ они не презирали брата и не считали его безчестнымъ человкомъ. Этого я не перенесу, будь я хоть за тысячи миль отсюда. Господи! Неужели-жъ не найдется кого нибудь, кто бы поддержалъ мою мать! вдругъ воскликнулъ онъ; рука ея выскользнула изъ его руки и она безъ чувствъ грохнулась на земь.

Въ эту минуту къ ршетк подлетаетъ Дикъ Сунвеллеръ. Растолкавъ локтями обступившую ее толпу, онъ одной рукой, хотя съ нкоторымъ трудомъ, схватываетъ поперегъ туловища — на манеръ театральныхъ похитителей — женщину, потерявшую сознаніе, и, кивнувъ головой Киту, быстро уноситъ ее, приказывая Барбариной матери слдоватъ вмст съ дтьми за нимъ: у вороть, молъ, его ожидаетъ карета. Трудно себ вообразить, какую галиматью и въ проз, и въ стихахъ онъ несетъ все время, пока они дутъ. Онъ привозитъ ихъ домой и сидитъ съ ними до тхъ поръ, пока бдная женщина не приходитъ въ себя. Такъ какъ ему нечмъ расплатиться съ извозчикомъ, онъ торжественно, въ той же каретъ, детъ въ Бевисъ-Марксъ и приказываетъ кучеру остановиться у конторы Брасса; онъ, молъ, сейчасъ размняетъ деньги. Это было въ субботу — день полученія жалованья.

— А, добрый вечеръ, м-ръ Ричардъ! весело встртилъ его Брассъ.

Какъ ни чудовищно въ первую минуту показалось Дику предположеніе Кита объ участіи Брасса въ его гибели, теперь онъ склоненъ былъ врить — можетъ быть подъ впечатлніемъ раздирающей душу сцены, потрясшей и его безпечные нервы, которой онъ только что былъ свидтелемъ — что тутъ не безъ гнусной продлки со стороны его любезнаго патрона; поэтому онъ очень сухо отвтилъ на его привтствіе и въ нсколькихъ словахъ изложилъ цль своего посщенія.

— Деньги! воскликнулъ Брассъ, вынимая кошелекъ изъ кармана. — Ха, ха, ха! Да кому-жъ не нужны деньги? Всмъ хочется жить. Не можете ли вы размнять мн билетъ въ 5 фунтовъ, м-ръ Ричардъ?

— Нтъ, не могу, коротко отвчалъ Дикъ.

— Впрочемъ, виноватъ, къ счастію у меня нашлась требуемая сумма. Вотъ ваше жалованіе. Вы явились очень кстати, м-ръ Ричардъ…

Дикъ уже былъ у двери. Онъ обернулся на его зовъ.

— Не трудитесь больше приходить сюда, сказалъ Брассъ.

— Что такое?

— Видите ли, м-ръ Ричардъ, началъ тотъ, заложивъ руки въ карманы и покачиваясь на стул. — Мн кажется, что наша сухая профессія совсмъ не по васъ: работа слишкомъ тяжелая, неблагодарная. Молодому человку съ вашими способностями слдовало бы или служить въ арміи, или стать во глав какого нибудь коммерческаго предпріятія, напримръ, продажи питій, или, наконецъ, поступить на сцену. Но я, надюсь, сударь, что наше знакомство не прекратится. Сэлли будетъ очень рада васъ видть. Она очень огорчена, что лишается такого пріятнаго товарища и собесдника, но ее поддерживаетъ сознаніе долга передъ обществомъ. Вдь моя сестра удивительное созданіе! И такъ, сударь, мы съ вами квиты. Вы получили все сполна; хотя одно стекло въ окн оказалось разбитымъ, но я ничего не вычелъ изъ слдуемаго вамъ жалованія. Когда разстаешься съ друзьями, надо быть великодушнымъ. Не правда ли, м-ръ Ричардъ? Это такое восхитительное чувство.

Дикъ Сунвеллерь вернулся въ контору, взялъ свою куртку и началъ ее свертыватъ, не спуская глазъ съ Самсона, словно онъ не прочь былъ скатать вмст съ ней и его самого. Затмъ, взявъ свертокъ подъ мышку, онъ молча вышелъ изъ конторы. Но не усплъ онъ запереть за собой дверь, какъ снова отворилъ ее и, сунувъ въ нее голову, минуты дв смотрлъ на Брасса тмъ же зловщимъ взглядомъ, потомъ кивнулъ головой и исчезъ безшумно, какъ привидніе.

Расплатившись съ извозчикомъ, онъ навсегда удалился изъ Бевисъ-Маркса, строя самые разнообразные планы, какъ бы помочь Киту и утшить его мать.

Но человкъ предполагаетъ, а Богъ располагаетъ. Люди, разстраивающіе свое здоровье такой безпорядочной жизнью, какую велъ Дикъ, не могутъ ни на что разсчитывать. Нравственное возбужденіе, въ которомъ онъ находился послднія дв недли, оказалось не подъ силу его организму, расшатанному частыми возліяніями Бахусу. Въ эту же ночь Дикъ слегъ въ постель и черезъ сутки у него открылась нервная горячка.

Мучимый неутолимой жаждой и болью во всхъ членахъ, Дикъ мечется на постели, не находя себ мста. Мысли его блуждаютъ по безплодной пустын, не встрчая на своемъ пути ни малйшаго оазиса, около котораго имъ можно было бы освжиться и отдохнуть. Какъ ни поворачивается онъ, какъ ни укладывается, все одно и то же — вчная усталость измученнаго тла, вчное мучительное броженіе больного мозга: истерзанную душу преслдуетъ, какъ кошмаръ, то въ той, то въ другой форм одна забота, отъ которой ей никуда не уйти: что-то такое недодлано, какое-то ужасное препятствіе не устранено, не оказана необходимая помощь.

Хотя эта мысль представляется ему смутно, неопредленно, но она давитъ его, не даетъ забыться, словно нечистая совсть, навваетъ страшныя виднія во время минутной дремоты. Онъ совершенно изнемогаетъ. Наконецъ ему кажется, что онъ старается подняться, но черти удерживаютъ его за полы, и онъ крпко засыпаетъ и успокаивается: виднія исчезаютъ.

Вотъ онъ проснулся посл продолжительнаго сна, подкрпившаго его силы. Онъ чувствуетъ себя въ какомъ-то блаженномъ состояніи, даже лучше, чмъ во сн, и начинаетъ припоминать, что такое съ нимъ было. Ему кажется, что ночь длилась очень долго и какъ будто онъ нсколько разъ бредилъ. Онъ хочетъ поднять руку и, къ удивленію своему, не можетъ: такъ она тяжела, а вмст съ тмъ она такъ худа и прозрачна. Тмъ не мене онъ счастливъ; ему лнь думать о чемъ бы то ни было и онъ съ наслажденіемъ дремлетъ. Вдругъ въ комнати послышался легонькій кашель. Онъ встрепенулся: неужели онъ забылъ запереть на ночь дверь? и кго бы это могъ явиться въ его комнату? Но голова его еще слаба, онъ не можетъ связать мыслей въ одно и опять впадаетъ въ дремоту. Глядя полузакрытыми глазами на занавску у кровати, онъ принимаетъ зеленыя полосы узора за дерновыя лужайки, а желтый фонъ за дорожки, посыпанныя пескомъ, и передъ нимъ открывается перспектива роскошныхъ садовъ.