— А вас, надо думать, очень хорошо воспитывали.

— О, очень, мистер Уэллер, очень!

— И вы, конечно, были отрадой для вашей счастливой матери?

При этих словах мистер Джоб Троттер прижал к глазам розовый платочек и залился слезами.

— Что с ним такое? — с негодованием вскричал Сэм. — Водопровод в Челси перед вами — ничто! С чего вы опять расчувствовались? Совесть заела?

— Я не могу сдержаться, мистер Уэллер, — произнес Джоб после короткой паузы. — Как вспомню, что мой хозяин догадался, о чем я толковал с вашим, и увез меня, подговорив молодую леди сказать, что она его не знает, я просто содрогаюсь.

— А, так вот как все было! — заметил мистер Уэллер.

— Конечно, — ответил Джоб.

— Ну хорошо, — сказал Сэм, когда они подошли к гостинице, — мне нужно побеседовать с вами, Джоб, так что, если вы не особенно заняты, мне хотелось бы повидаться сегодня с вами в «Большом Белом Коне», что-нибудь около восьми часов.

— Непременно приду, — заверил Джоб.

— Да, лучше приходите, — выразительно произнес Сэм, — а не то я могу поискать вас за зеленой калиткой и, может быть, перебегу вам дорожку... понимаете?

— Непременно приду! — повторил Джоб, горячо пожимая Сэму руку.

— Берегитесь, Джоб Троттер, берегитесь, — пробормотал Сэм, глядя ему вслед, и направился прямо к мистеру Пиквику.

— Дело на мази, сэр!

— Какое дело, Сэм?

— Я их нашел!

— Быть не может! — воскликнул мистер Пиквик в величайшем волнении. — Где они, Сэм, где они?

— Тише, сэр! — ответил Сэм, и, помогая мистеру Пиквику одеваться, он подробно рассказал ему план дальнейших действий.

Когда мистер Пиквик спустился в комнату, в которой он провел с мистером Питером Магнусом предыдущий вечер, он застал там этого джентльмена и увидел, что большая часть содержимого двух саквояжей, кожаного футляра и свертка в вощеной бумаге во всем блеске представлена на его персоне, а сам он ходит взад и вперед по комнате в состоянии крайнего возбуждения.

— Здравствуйте, сэр, — сказал мистер Питер Магнус. — Ну, как вы это находите?

— Очень эффектно, действительно! — ответил мистер Пиквик, с добродушной улыбкой рассматривая костюм мистера Питера Магнуса.

— Да, мне кажется, что это произведет впечатление, — сказал мистер Магнус. — Мистер Пиквик, сэр, я уже послал свою карточку. И лакей передал мне, что она примет меня в одиннадцать часов — осталось всего четверть часа. Ах, мистер Пиквик, сэр!

— В таких случаях очень важна уверенность, — заметил мистер Пиквик.

— Да, конечно, сэр! Я очень в себе уверен, сэр. В самом деле, мистер Пиквик, я не понимаю, чего мужчина может бояться в подобных обстоятельствах? В чем суть дела, сэр? Вопрос взаимного соглашения, больше ничего. Супруг — с одной стороны, жена — с другой. Так я смотрю на этот вопрос, мистер Пиквик.

— Взгляд истинного философа, — ответил мистер Пиквик. — Однако пора завтракать!

Они сели за стол, но, как бы мистер Магнус ни хорохорился, было очевидно, что он находится в крайне взвинченном состоянии, симптомами чего служили: потеря аппетита, наклонность опрокидывать чайную посуду, натужные попытки шутить и неодолимая потребность смотреть на часы каждые две секунды.

— Хи-хи-хи! — хихикал он, силясь казаться веселым и задыхаясь от волнения. — Еще только две минуты, мистер Пиквик, сэр. Я бледен?

— Не очень, — ответил мистер Пиквик.

Оба помолчали.

— Простите меня, мистер Пиквик, но вы в свое время проделывали что-нибудь в этом роде?

— Вы имеете в виду предложение? — спросил мистер Пиквик.

— Да.

— Нет, никогда, — решительно отвечал мистер Пиквик. — Никогда!

Мистер Магнус опять взглянул на часы. Стрелка приближалась к пяти минутам двенадцатого. Он снова обратился к мистеру Пиквику:

— И тем не менее я был бы вам крайне признателен, если бы вы мне дали добрый совет, сэр.

— Хорошо, сэр, — сказал мистер Пиквик с тою торжественностью, которая придавала его замечаниям такую весомость. — Я бы сначала, сэр, вознес хвалу красоте и исключительным качествам леди; затем, сэр, я перешел бы к тому, насколько сам я недостоин...

— Отлично! — вставил мистер Магнус.

— То есть недостоин одной ее, заметьте, сэр; но чтобы показать, что я все же заслуживаю внимания, я сделал бы краткий обзор своей прежней жизни и своего настоящего положения. Путем сравнений я показал бы, что для всякой другой женщины я был бы объектом весьма желательным. Затем я распространился бы о пылкости моей любви и о безграничности моей преданности. Может быть, в этот момент я попытался бы взять ее за руку...