— Хорошо.

Тор расплывшись в улыбке, обошел сестру и побрел к тёмной чаще. Мэрит, стиснув кулачки, заспешила за ним.

— Зачем тебе это вообще надо? Что ты от него хочешь? — спрашивала она.

— Ты что? Он хоть и предатель, но охотник, причём Король. Это же круто! Ты представляешь, сколько у него всяких историй? — удивлялся поставленному вопросу Тор. Ну, что тут может быть непонятного?

— Представляю, — тяжко вздохнув, ответила она.

***

Голые стволы и ветви деревьев были покрыты тонким инеем, создавая некую хрустальность и сказочность Загадочному лесу. Здесь стояла абсолютная тишина, только дыхание компании и уханье совы, сидевшей где-то на одной из «хрустальных» веточек, придавало чуточку уверенности в том, что ты не один в этой чаще.

После недавнего дождя дорога была трясинной, и к ботинкам прилипала грязь, образуясь большими сгустками на носках и подошвах обуви. Вязкая земля при каждом шаге охотников издавала хлюпающие звуки, привлекающие к себе внимание каждой тростинки, птички и букашки в округе, которые спрятались из-за появления неизвестных гостей.

Липкость земли сковывала движения, а порой казалось, что и мысли, сосредоточившись на прохождении болота, охотники не обратили внимание на шепчущий звук, напоминающий шипение змеи.

— Слышали? — вдруг спросила Лера, которая замыкала цепочку.

Девушка повернула голову назад, пытаясь что-то разглядеть через туман, клубившийся вокруг.

Только как компания попыталась развернуться и посмотреть, что же привлекло внимание Алихновичь, как их движения сковал страх...

Холодок проник под кожу и сопровождал с собою мурашки, руки запотели, а на лбу появилась испарина.

— Чёрт, — прошептал Воланд замерзший на месте, как и все остальные.

Шипящий звук стал намного отчетливей, с пелены тумана появились два желтых глаза, с чёрными узкими зрачками. Змеиные очи блуждали по лицам охотников.

— Ехидна... — протянул Радов, как и все он был скован, замерзший на месте.

Ехидна – полуженщина-полузмея, нижняя часть этого чудовища была покрыта пятнистой шелухой так напоминающую змеиную, она ползала, как кобра. Резко, порывисто и пугающе. Её пупок был обвит узорами, из рук торчали шипы, отравленные ядом, обнаженную грудь покрывала шелуха, переливающаяся на редких бликах света. Лицо было закрыто капюшоном, скрывающим её черты, но вот желтые глаза и победную ухмылку ткань не спрятала.

Ехидна, откинув верх мантии, открыла свое лицо: смуглая кожа, немного грубые, но в тоже время прекрасные черты лица, чёрные, струящееся по спине, волосы и раскосые змеиные глаза.

— Так-так, — высунув свой двойной, шипящий змеиный язык, Ехидна скользкими движениями подползла к Мирославе, которая единственная осталась абсолютно равнодушна к её чарам.

— Не выказывайте ей своего страха, — на лице блондинки нельзя было прочитать ни единой эмоции, она была безразлична и, казалось, не живой.

— Молчать! — Кристине никогда не было ведомо понятие «громко прошептать», никогда до сегодняшнего дня. Ехидна резким движением обвила тело Миры своим хвостом, наклонившись к её лицу, она стала громко шептать, сопровождая каждое своё слово змеиным шипением и высунутым язычком, обжигающим щеку блондинки.

Язык блуждал по коже Мирославы. От подбородка до скулы и мочки уха.

— Так... шшш... так... посмотрим, — не бояться было невозможно, от страха их тела будто налились свинцом.

— Мира... — Артем, стоявший ближе всего к девушке, попытался к ней потянуться, но чары Ехидны всё также окутывали его невидимыми цепями страха.

— Всё в порядке, — Мира равнодушно повела рукой, отмахнувшись.

— Тсс, девочка, молчи! — Ехидна повела пальчиком по её подбородку и наклонила голову к себе. Она смотрела в синие глаза Мирославы и читала в них все секреты, скрывающиеся в глубине души девушки. — Тсс, разочарование, девочка. Ты меня боишься.

Ехидна ухмыльнулась и ещё туже обвила тело Миры, блондинка глубоко вдохнула, набирая в легкие побольше воздуха.

— Твои глазки говорят мне, что ты полна ненависти, девочка. Твои братики погибли, первый по вине второго, а второй уже по твоей вине, — она, как бы жалея, цокала языком. — Аяяй, скажу тебе, тсс, ты виновата, Мирослава. Милый, милый Антон погиб из-за тебя, а зря, твоя жизнь недостойна его.

— Не слушай её, Мира! — дрожащим голосом сказал Артём.

— Твоя мамочка ненавидит тебя, погибло два её сына, и теперь осталась только ты — ничтожество своей семьи, как и твой отец. Знаешь, тсс, твоя слабость идёт от него. Слабачкаааа... тсс, бездарь, — Ехидна шептала всё это на ухо девушке, притулившись своим носом к её щеке. Отодвинувшись, она расплылась в улыбке и посмотрела на её реакцию.

Лицо Мирославы не выражало никаких эмоций, как и до этого. Она, ухмыльнувшись, повернула свою голову к Ехидне и сказала: