Шрифт:
налаживаем. Без закону нельзя. Вот соберутся, тогда... Зато мы с
вас никаких налогов не берем.
92
Если кто-нибудь приходил к нему с запиской от Степана,
который просил выдать просителю кирпича на хату, лавочник
говорил:
– Нету кирпича. На школу пошел.
– Да ведь школы-то нету?
– Школы нету потому, что курсы решили строить.
– Да ведь курсы-то не построили?
– А, черт, пристал... У Николая спрашивай.
Проситель шел к Николаю.
– Кирпич из разломанной кухни брал? – спрашивал Николай.
– Брал...
– Ну, так какого же черта лезешь!
И выходило так, что все терпели от троих. С одной стороны,
от пустой головы Николая, с другой – доброй души Степана, с
третьей – от односторонне направленного номерного дара
лавочника.
– Этому черту в святые надо было идти, а не обчественными
делами заниматься,– говорили про Степана.
– Вот засели, окаянные, на обчественную шею. Когда ж это с
фронту придут?!
– Кто же это вам удружил таких? – спрашивал кто-нибудь из
мужиков.
– Сами, конечно. Кто ж больше? Ведь это какой народ...
93
Технические слова
На собрании фабрично-заводского комитета выступил
заведующий культотделом и сказал:
– Поступило заявление от секретаря ячейки комсомола о
необходимости борьбы с укоренившейся привычкой ругаться
нехорошими словами. Всемерно поддерживаю. Особенно это от
носится к старшим мастерам: они начнут что-нибудь объяснять,
рта не успеют раскрыть, как пойдут родным языком пересыпать.
Получается не объяснение, а сплошная матерщина.
Все молчали. Только старший мастер недовольно
проговорил:
– А как же ты объяснишь? Иной только из деревни пришел,
так он, мать его, ничего не понимает, покамест настоящего слова
не услышит. А как полыхнешь его,– сразу как живой водой
сбрызнут.
– Товарищи, бросьте! Семь лет революции прошло. Первые
годы, когда трудно было, вам не предлагали, а теперь жизнь
полегче пошла. Ну, если трудно, выдумайте какое-нибудь
безобидное слово и употребляйте его при необходимости.
Положим так: «Ах ты, елки-палки!..»
Старый мастер усмехнулся и только посмотрел на соседа,
который тоже посмотрел на него.
– Детская забава...
– Да, уж не знают, что и выдумать.
– Трудно будет, не углядишь за собой,– сказал рабочий с
серебряной цепочкой на жилетке.– Ведь они выскакивают не
замечаешь как.
– Товарища попросите следить.
– Что ж он так и будет следом за тобой ходить, товарищ-то
этот? Он тебе в рот наперед не залезет, а уж когда двинешь, что
он сделает; это не воробей, за хвост не поймаешь.
– Да, это верно, что не замечаешь. Я как-то в театре с
товарищем был,– сказал другой рабочий.– Ну разговорились в
буфете, барышни тут кругом. Я всего и сказал-то слова два;
гляжу, барышни как брызнут чего-то. То теснота была, дыхнуть
нечем, а то так сразу расчистилось, просто смотреть любо.
Вздохнули свободно. Только товарищ мне говорит: «Ты,–
говорит,– подержался б маленько».– «А что?» – спрашиваю.–
«Да ты на каждом слове об моей матушке вспоминаешь».
94
– А вот за каждое слово штраф на тебя наложить, тогда
будешь оглядываться,– сказал заведующий культотделом.
– Правильно. Память очистит.
– На самом деле, пора ликвидировать. А то наши ребята в
девять лет, можно сказать, образованные люди, а мы все с
матерщины никак не слезем.
– Никак!.. Иной раз даже самому чудно станет: что это, мать
твою, думаешь, неужто уж у меня других слов нету!
– Вы только сначала плакаты везде развесьте, чтобы
напоминало.
– Это тогда всю Москву завесить ими придется,– проворчал
старый мастер.
– А что – на фабрике только нельзя или вообще?..– спросили
сзади.
Заведующий культотделом замялся...
– За городом, пожалуй, можно, ежели никого поблизости нет.