– Вот это так! Мне по морде, скажем, дали, а я, значит,

опрометью кидайся на трамвай – и за город. Отвел там душу и

тем же порядком обратно.

– Да еще выбирай местечко поглуше, чтобы кто-нибудь не

услышал,– сказал насмешливый голос.– Уж как начнут

выдумывать, так с души воротит.

– Итак, товарищи, принято?

– Попробовать можно...

– Клади со служащих по рублю, с рабочих – по полтиннику.

– Что ты, ошалел, что ли! – закричали все в один голос, и

даже сам заведующий культотделом,– это всех твоих кишок не

хватит.

– Ты по копейке положи, и то в неделю без штанов

останешься,– сказал старший мастер и прибавил: – ну, прямо

слушать тошно, как будто малые ребята, каким серьезным делом

заняты. А что производство от этого пострадает,– это им

нипочем.

– Итак, товарищи, с завтрашнего дня...

– Как с завтрашнего дня? Дай праздники-то пройдут, а то за

три дня все месячное жалованье пропустишь.

– Верно, уж проведем по-христиански, а там видно будет.

Через неделю в мастерские зашел директор. Два крайних

парня сидели у станков и ничего не делали.

– Вы что ж? – спросил директор.

– Недавно поступили... Не знаем как тут. .

95

– А старший мастер почему не объяснит?..

– Он начал объяснять, а потом четой-то плюнул и ушел.

– Позовите его...

Показался старший мастер, на ходу недовольно вытирая руки

о фартук.

– Займись с ними, что же ты? Производство страдает, страна

напрягает все усилия, а у тебя без дела сидят. Так нельзя.

– Сам знаю, что нельзя,– ответил мрачно старший мастер и

подошел к парням.– Ну, чего же вы?.. гм... гм... тут не

понимает?.. елки-палки!.. Ведь тебе русским языком!..

Он не договорил и плюнул.

– Ну, что же? – сказал директор.

Старший мастер посмотрел на него, потом сказал:

– Отойди-ка малость.

– Зачем? – спросил удивленно директор, однако отошел в

сторону.

Старший мастер оглянулся по сторонам, потом помялся

около парней и, отойдя от них, сказал:

– Ежели им объяснить, чтобы они поняли, тут меньше

рублевки не отделаешься.

Директор оглянул рабочих, подошел поговорить, но тот, с

которым он заговорил, в середине разговора вдруг осекся и

оглянулся по сторонам.

– Что вы, как вареные, нынче? – сказал директор.–

Недовольны, что ли, чем?

– Нет, ничего...

– А что же, в чем дело?.. Комсомол налаживает работу?

Старший мастер, посмотрев исподлобья, сказал:

– Налаживает... Скоро так наладит, что никто ничего делать

не будет.

– А почему прогулов на этой неделе больше?

– На стороне много работали,– сказал председатель

фабзавкома.

– Это почему?

– Поистратились маленько, прирабатывали...

– На что поистратились?

Председатель не знал, что сказать, и оглянулся на

подошедшею заведующего культотделом.

– На культурные... цели.

– Так, милый мой, нельзя. Вы на культурные цели сбор

делаете, а материальная сторона терпит убыток. Это я тогда

96

ваши культурные цели к... матери пошлю. Ни в чем меры у вас

нет. Вот хоть бы взять эти плакаты: вы их столько понавешали,

что куда ни ткнешься, везде они в глаза лезут. Намедни приехал

замнарком, осмотрелся этак издали в зале и говорит: «Хорошо

посмотреть, сколько у вас плакатов. Это что – лозунги?» А я,

признаться, не посмотрел да и говорю: «Лозунги». А потом к

какому плакату ни подойдут, а там все про матерщину. Гляжу, уж

мой замнарком что-то замолчал. Я ему диаграммы показываю, а

он издали махнул рукой и говорит: «Не надо, я уж читал»...

– Конечно, надо и за этой стороной смотреть, потому что эта

позорная привычка так въелась, что сами часто страдаем от нее.

Вот у нас был один товарищ, ценный работник, доклады хорошо

читал по истории революции, но слова одолевали. Бывало,

читает, все ничего, как до московского восстания дойдет,– так

матом!.. Так вот я говорю, что против этого ничего не имею и