– Служить будет – не подпрячет,– сказал огородник.

86

Три кита

Как только прошел слух, мужики сейчас же выбрали

комитет. А в комитет избрали трех человек: Николая-сапожника,

Степана и лавочника.

Николая выбрали за то, что он очень долго говорить мог и

выдумывать то, чего до него никто не выдумывал.

Степана выбрали за то, что у него душа была уж очень

хорошая, он всегда говорил о том, чтобы всем было хорошо и

чтобы все было по справедливости, и все были бы равны.

И совесть у него была замечательная. Он скорее своему готов

был отказать, но чужому никогда не отказывал.

Лавочника выбрали просто от хороших чувств. От этих же

чувств выбрали бы и помещика, чтобы показать, что они зла не

помнят, но не решились, побоявшись молодых, которые должны

были скоро вернуться с фронта. И потому остановились на

лавочнике.

– Он хоть жулик номерный, но деляга,– говорили мужики.

– Без жулика нешто можно, потому он тебе все знает, где, как

и что. Может, он не для себя только будет стараться, а и для

обчества.

– Довольны своими? – спрашивали соседние мужички из

слободки.

– На что лучше. Одно слово – три кита. На подбор.

Деятельность избранных распределилась очень хорошо.

Николай работал головой и языком. Он добивался главным

образом того, чтобы устроить жизнь так, как еще нигде не было.

И потому он взял на себя разработку планов, проектов.

– Главное дело – выдумать,– говорил он,– а сделать-то

всякий дурак сделает.

Но у него был один серьезный недостаток: он свои планы

никогда не согласовывал с жизнью. Чем меньше возможности

было выполнить на деле то, что он придумал, тем для него было

лучше: значит, так сразу далеко шагнул, что и рукой не

достанешь. Значит, голова работает.

А голова, действительно, хорошо работала: не проходило

дня, чтоб его не осеняла новая идея. Идей этих было столько,

что он едва успевал их выкладывать, и даже часто сам забывал

сегодня о том, о чем говорил вчера.

87

– Что ж ты, черт! Ведь вчера совсем другое говорил! –

кричали ему мужики.

– Нешто все упомнишь,– отвечал Николай,– хорошо у вас

одно дело, а я обо всем думаю.

Начал он с того, что деревню сразу превратил в столицу. По

его плану, нужно было открыть школу для взрослых, столярную

мастерскую, агрономические курсы, народный дом,

пчеловодные курсы и театр. И все сразу и в разных помещениях,

чтобы путаницы не было.

– А денег откуда возьмешь? – спрашивали мужики.

– Ерунда. По копейке со всех соберем, вот тебе и школа для

взрослых.

– А насчет столярной мастерской?

– Ерунда. По две копейки со всех соберем, вот и все.

– А на агрономические курсы, значит, по три будет?..

На другой день школа и курсы отменялись, потому что у

Николая мысль направилась куда-нибудь совсем в другую

сторону. И мужики облегченно вздыхали при мысли, что одна

копейка, две копейки и три копейки останутся в кармане. И

чувствовали даже повышенное расположение к Николаю, что он

так хорошо говорил, и в конце концов ничего не придется

платить за это.

Такие перемены в решениях и планах Николая происходили

оттого, что он никак не мог утерпеть, чтобы не говорить о

задуманном со всяким встречным или первым попавшимся под

руку приятелем, И если таких приятелей попадалось десятка

полтора, то к вечеру задуманное до того ему надоедало, и так он

уставал от него, точно работал целую неделю день и ночь.

– Как у тебя голова только терпит? – говорили мужики.

– Что ж сделаешь-то, время такое, надо стараться,– отвечал

Николай,– зато теперь про нас в газетах пишут.

И, правда, писали, что в таком-то селе открылась школа для

взрослых, народный дом, пчеловодные курсы и т. д. Это

происходило потому, что Николай в волостном комитете

рассказывал председателю, как о задуманном, председатель

волостного комитета рассказывал в уездном комитете, как о