– А вы давно у Мигроса служите?

– Дорогу показывай.
– оборвал его Перк.

Бальдир жил на окраине посёлка в домике на сваях, что стоял в заросшей полынью низине.

Они подошли к лестнице и Рохом почуял как уютно тянет из-за приоткрытой двери теплом

очага и жареным мясом. Барс тяжело вздохнул.

Бальдир тоже переоделся в белый льняной салакаш и простую кожаную хурку. Сидя на

корточках перед очагом, волк щурясь от жара снимал ножом мясо с вертела в большую

глиняную миску.

– Живы, хвала Мергену!
– улыбнулся он.

– Я чую мясо, Бальдир!
– медведь с облегчением сбросил мешки, поставил в угол бердыш, и

в предвкушении потирая ладони, направился к столу. Рохом снял меч, поискал глазами

гвоздь или крюк на стене и не найдя просто поставил его в угол рядом с оружием Перка.

Плеснув на руки воды из стоявшего у порога деревянного ковша и вытираясь полой своего

салакаша, Рохом окинул взглядом волчье жилище. Волчья изба, после жалкой землянки

неведомого Скаги, показалась Рохому покоями какого-нибудь восточного сунафа.

Просторная, с большим очагом из серого и розового камня у северной стены и широким

столом из гладких сосновых досок, посреди комнаты. Левая половина избы была отгорожена

плотной занавесью. Видимо там была спальня.

– Сварт, за стол.

Похлёбка из дикой фасоли и печёная на углях зайчатина были великолепны. Затем Бальдир

принёс большой кувшин холодного яблочного бурна и нацедил всем по кружке.

Ели и пили молча. Рохом видел как нетерпеливо ёрзает на своей скамье Сварт. Молодой волк

то и дело бросал взгляды на Рохома, на Перка, на мешки, сваленные в углу, но начать

разговор о событиях на мельнице в присутствии отца не решался. Бальдир казался

абсолютно спокойным, однако Рохом слышал как пожилой волк несколько раз нетерпеливо

шаркнул хвостом под скамьёй.

Гризли не спешил. Собираясь с мыслями, он долго чесал нос, сопел и кряхтел.

Наконец, когда барсу уже захотелось незаметно пнуть его под столом ногой, Перк степенно

отхлебнул из кружки, зачерпнул из чаши горсть клюквы и отвалился от стола.

– Не знаю, кого они на мельнице ждали, явно не нас. В общем, Рохом первого уложил.

Барс и рад был возразить, но проклятый бурн внезапно хлынул не туда, куда ему положено.

– Хвала Урсулу, там был всего один ликаон, - продолжал медведь крепко хлопая натужно

кашляющего барса промеж лопаток, - Да?

– УРРГХА-Х-Х!!!-

Копчёная заячья ляжка застыла на полпути к пасти Сварта.

– Я на лестницу!
– геройствовал Перк, - И тут бац! Стрела!

– Мимо?
– с надеждой спросил Сварт.

– Как видишь. Лучника я бердышом достал, а вот с матёрым повозиться пришлось! Я ору:

"Рох! Рох!!" Да, Рох?

– РРГХА-Х-ХАР-Р-Р!!!-

– В общем, башкой его об очаг приложил! Ликаониха в окно сиганула, да неловко как-то... Я

её ножом и достал.

Скромно пожав плечами Перк крякнув, привстал, потянулся к кувшину, налил ещё.

Готовый провалиться сквозь пол Рохом, зажмурив слезящиеся глаза, давился собственным

рукавом. Немного ошарашенный рассказом Сварт ковырял острым концом кости в носу.

Невозмутимый Бальдир спокойно доедал второго зайца.

– Хоть одного живьём взять не догадались?
– наконец произнёс пожилой волк, -

Порасспросили бы...

Медведь прищурился и враждебно навалился грудью на стол

– Надо было тебя с собой взять, Бальдир! Подсказал бы!

– Может мешки их больше расскажут?

Все обернулись.

Перепачканные грязью и кровью мешки ликаонов лежали там, где их оставил Перк, у

порога.

– Мешочек-то клеймёный.
– заметил Бальдир.

На широкой лямке одного из мешков и вправду были нашиты три полоски ткани: одна

красная и две чёрных.

– Что это значит?
– спросил отца Сварт.

– Красные нашивки означают участия в крупных сражениях. Возможно и при Калее

отличился пёсик этот... А вот про чёрные ничего не скажу. Сам впервые вижу.

– А какие ещё бывают?
– вновь полюбопытствовал Сварт.

– Белые, у отслуживших в Хортаге. В молодости, зелёные встречал, у тех кто воевал за

присоединение южного Олора. По всему - чёрные - это новое...