Творит злодейства и разврат!

Нараспев произнёс рябой. В чёрной пасти сверкнул впечатляющий набор зубов.

– Огонь и полночь,

Ветра вой,

Летучей мыши плоть...

– Ты зачем огонь в караулке развёл?
– строго спросил "колдуна" Рохом, - Сейчас к Калеху

отведу - будут тебе летучие мыши.

Барс наклонился к самодельной сковородке, принюхался.

– Так отнимут же!
– развёл руками рябой, - Салакаш вчера отняли...

Пёс гордо распахнул линялую волчью хурку, показав барсу тощий в рыжих подпалинах,

живот.

– Кто?

– Гудар, Бран, Ларик...

Рохом сочувственно покачал головой.

– Это Фархад тебя к гиенам поселил?

– Аргал.

Барс поддел остриём копья и перевернул начавший подрумяниваться ломоть.

– А ты под тюфяк всё самое ценное спрячь.
– внезапно вспомнил Рохом наставления Перка, -

Проверенно! Не сопрут.

– Угу.
– кивнул ликаон, - И мясо под тюфяком жарить?

Барс усмехнулся. Урсаг внимательно посмотрел на Рохома и сдержанно улыбнулся.

– Ладно.
– барс выглянул в коридор и плотнее закрыл за собой дверь, - Зажарь для меня

четыре куска, а я забуду, что ты хотел устроить пожар!

Ликаон с готовностью протянул Рохому свою миску.

Мясо оказалось приготовлено куда лучше, чем это делали местные повара. Очень скоро барс

потребовал добавки, пообещав псу забыть его присутствие в охраняемой галерее. К тому

времени, как в бойницу заглянула бледная луна, от окорока остался лишь костяной обрубок с

клочками мяса.

Сыто урча, ликаон убрал кость в мешок, досуха вылизал и миску и сковороду, а затем

поставил на угли закопченный чайник.

– Так тебя Урсагом звать?

– Урх...
– буркнул рябой, ковыряя в зубах когтем.

– Давно ты здесь?

– Третий год.
– Урсаг достал из мешка большую глиняную кружку, придирчиво её осмотрел

и протянул Рохому.

– А родом откуда? Из Хатра?

Ликаон хитро улыбнулся.

– Все так думают.
– он поправил стоящий на углях чайник, - Местный.

Урсаг указал на стену за своей спиной.

– Меня ещё слепым щенком волкам подбросили. Род Драга. Посёлок возле перевала Чёрные

Врата, знаешь? А в Хатре я и не был никогда...

– Ну а к Мигросу чего?

Пёс нахохлился и опустил уши.

– А ну их...
– проворчал он и осторожно потрогал закопченный бок чайника.

В караулке повисло напряжённое молчание, нарушаемое сиплым пением греющегося

чайника и потрескиванием огня.

– Ну, а тебе чего пятнистый наш наобещал?

– Ничего пока...

– Так не бывает.
– отрезал ликаон, - Служить приходят чтобы заиметь свою землю,

безнаказанно грабить чужую, спрятаться от мести или долга, и с горя, если девка бросила.

Э-э! Я угадал? Угадал. По глазам вижу.
– рябой хитро ухмылялся, - Расскажи.

– Нет.
– Рохом отвернулся. Барс был уже не рад, что связался с псом. Ликаон же, терпеливо

ждал не сводя с барса внимательных, светло карих глаз.

Закипел чайник. Урсаг очнулся и торопливо снял его с огня. Вместо матара в кружку Рохома

полилась мутная густая тёмно-коричневая жижа. Запахло шиповником.

– Ночь долгая, Рохом. Поделись с Урсагом. Урсаг останется нем, как могила. Расскажи, легче

станет.

И тут Рохома будто прорвало. Рассказал он и об отце с матерью, и об одноглазом волке, и о

Руте...

Урсаг слушал напряжённо и очень внимательно. Большие уши его слегка подрагивали,

влажные чёрные ноздри взволнованно шевелились. Рябой почти не мигал, и от этого Рохому

вначале сделалось неуютно, но к тому времени, как он закончил рассказ, что-то тяжёлое,

холодное и влажное отпустило его сердце. Барс горько вздохнул и взял в ладони горячую

кружку.

Ликаон же долго молчал, кивая в такт мыслям.

– Четыре дня, говоришь... Ворон дохлый...
– он угрюмо уставился на синие язычки пламени

в рдеющих углях.
– Сдаётся мне, плохо ты знал её, Рохом...

Бросив на Урсага взгляд исподлобья, Рохом поднялся на ноги, взял копьё и направился к

двери.

– Хороший ты, Рох. Заглядывай ко мне. Дец Волчий Клык. Седьмой ярус, малый южный