серые сакаши, крепкие высокие сапоги и хурка из пятнистой шкуры ликаона.

– ... и напомнил, что палач Калех уже два месяца не ломал костей и тоскует от безделья...

Рысь повернулся к Рохому и барс вздрогнул.

На груди Карраха висела высушенная лапа ондатры.

– ... но по дороге сюда, я встретил Гаржа...

При этих словах наёмники обеспокоено заворчали.

– ...и он намекнул, что уже три дня не видел крови на камнях Южного двора. Мог ли я не

пообещать, что кровь будет после полуночи?

Взгляд рыси остановился на брошенных игральных костях.

– Можете продолжать. До полуночи у вас есть время.

Доигрывать, понятное дело, никто не стал.

– Что ещё за Гарж?
– спросил Рохом Офара, когда Каррах вышел.

Офар изумлённо вытаращился на него...

Незадолго до того, как ухут дозорного с башни возвестил о наступлении полночи, в

деце остались только Рохом, Мерро и Хизаг.

Рохом скрёб когтем твёрдую древесину учебного меча, Хизаг нервно постукивал обломком

весла по ножке табурета, на котором сидел, леопард пристально наблюдал за лисом.

– ... девяносто пять, девяносто шесть... Что ты пялишься, Мерро?

– Чего мы по трое разбегаемся?

– ... девяносто восемь. Это хитрость такая. Чтобы Гаржу бить нас удобно было!

Леопард сипло кашлянул и глубже натянул на голову толстый меховой подшлемник.

– ...девяносто девять, сто! Пора! Надеюсь кабарга с волками добрались до Южных ворот.

К воротам Хизаг повёл не через подземную галерею, а в обход, по внутренней стене,

затем по крыше дровяного склада они спустились в узкий, заставленный пустыми бочками

двор.

Спрыгнув с крыши, Рохом осторожно заглянул за угол склада. Мерро толкнул его в плечо и

указал на пирамиду бочонков в противоположном углу.

– Рох, глянь! Ругард спрятался!

Из-за бочек в ночное небо вызывающе торчали оленьи рога.

– Т-с-с! Офар, ты?

– Я...
– проворчала большая бочка слева, - все здесь?

– Да. Начинаем...

Вновь стало тихо. Надолго.

– Начинаем что?
– раздражённо прошипел леопард.

Лис сделав страшные глаза указал на противоположную стену.

В стене темнела узкая арка.

Подобрались ближе.

– Ш-ш!
– призвал к тишине и без того молчавшую кампанию Хизаг, - Ругард, что чуешь?

Олень повёл носом и поморщился.

– С Гнилой ложбины несёт.

– Офар?

Кабарга не ответил. Опустившись на колени, он вынюхивал что-то у самой земли.

– Чего столпились?
– наконец, недовольно спросил он, - Живо в стороны!

Вовремя.

Откуда-то сверху, прямо кабарге на спину плавно стекло что-то, подобное большой тягучей

капле смолы.

Сверкнув бешеными зелёными глазами, "капля" одним ударом отправила Ругарда далеко в

тёмную глубину арки, метко запустила бесчувственным Офаром в братьев- волков, сбила с

ног Ризо и повернулась к Рохому.

Тигр.

Некрупный, но гибкий и мускулистый, одетый в хурку из тёмной блестящей шкуры. С

грубым розоватым шрамом на морде.

Тигр не бросился на барса, нет. Просто мгновение назад он стоял в пяти шагах, а потом

просто протянул лапу и...

Лапища Гаржа смяла толстый кожаный наплечник как осенний лист, а потом началось

странное. В перекошенную рожу Гаржа, особенно страшную в лунном свете, медленно,

будто во сне, прилетело толстое полено. Звонко отскочив от рожи, полено угодило Рохому в

лоб.

Он летел. Низко над крепостным двором, прямиком к стене, а вслед ему летели обиженный

тигриный рёв, вопли Хизага, да исступленный крик Офара: "Будет кровь"! Удар о мощёный

булыжником двор едва не вышиб из Рохома дух. Чьи-то сильные руки бережно приподняли

его и заботливо помогли устроиться у стены.

– Ты как?

Голос был не знаком, запах тоже, но в данный момент Рохома больше беспокоила боль в

груди, привкус крови во рту и происходящее прямо перед ним.

В пятне лунного света, прямо посреди двора кабарга Офар и олень Ругард старательно

мутузили тигра. Неподалёку сидел лис Хизаг и обхватив ладонями морду, монотонно

подвывал.