— Перестань, Елена! — предостерегающе проговорил Уильям, и женщина перевела на него полный тихой ярости взгляд.

— Почему же? Я считаю, что нашей дочери полезно будет узнать, насколько отвратителен ее поступок! — настойчиво продолжала Елена, сверкая глазами. — По сравнению с другими ее выходками эта, наверное, самая значительная. Хоть ты, моя дорогая, этого и не осознаешь.

— А я думаю, что это можно будет обсудить и попозже, — слегка повысив тон, предложил Уильям, и Елена вмиг притихла.

Элизабет была всей душой благодарна отцу за помощь, но не осмелилась поблагодарить вслух.

— Как твоя рана? — безжалостно произнесла Елена с легким укором в голосе.

— Спасибо, мама, уже почти не болит, — пробормотала Элизабет и быстро принялась за еду.

Она была готова на все только что бы избежать этого разговора. Но мать была другого мнения, и всеми силами пыталась его начать. Завтрак прошел в волнительном молчании, которое иногда прерывала Елена колкими фразами в адрес Элизабет. В такие моменты девочке хотелось провалиться сквозь землю, но каждый раз Уильям останавливал жену.

— Сегодня приходил некий Скотт Вольтер, — как бы, между прочим, заметила Елена. — Я поговорила с ним и пришла к выводу, что это, безусловно, самый хороший человек с который когда-либо приходилось общаться нашей дочери. Конечно же, я имею в виду тех друзей, которых она сама себе выбирала. Теперь у тебя такой привилегии не будет.

— С чего бы это? — натянуто поинтересовался Уильям, поднеся ложку ко рту и застыв.

— Я думаю, ты заметил, что друзья нашей дочери никогда не приносили ей пользы и не учили ничем хорошему, — злобно напомнила Елена, стараясь выглядеть как можно вежливее обращаясь к мужу. — С сегодняшнего дня я намерена лично подбирать для нее друзей. Ты, вероятно, согласишься, с тем, что вращение в приличных кругах сможет ее исправить.

Елена говорила так, словно Элизабет и вовсе не было в этой комнате.

— А по мне так и ничего исправлять не требуется, — театрально сказал Уильям. — Наша дочь намного лучше всех этих аристократических детишек, что как роботы слушаются каждой команды родителей.

— Нет ничего плохого в послушании! — прикрикнула Елена.

— Да нет, — согласился муж. — Но выполнять все приказы, это уже рабство.

— Это не рабство, это уважение! — запротестовала Елена.

— Элизабет, иди к себе и подготовься к поездке, — добродушно улыбнулся Уильям дочери.

Элизабет чуть ли не бегом направилась к себе, услышав за спиной взрывной голос матери. Девочка была рада, что избежала еще десяти минут грозного взгляда Елены и ее упреков. Но чем дольше они будут откладывать этот разговор, тем больше у Елены накопится фактов. Оказавшись у себя в комнате, Элизабет почувствовала невероятное облегчение. Еще никогда Уильям так не защищал ее. Никогда не оправдывал ее поступков. Но сегодня даже сама девочка не оправдывала свой поступок. Только снова оказавшись дома, она поняла, что совершила самую большую глупость в жизни.

Время шло как никогда медленно. Было уже за полдень, когда дождь перестал и лишь слегка моросил маленькими капельками. Элизабет обедала у себя в комнате, так как все кроме нее были заняты. Уильям занимался осмотром афторов, Елена разбирала документы, которые нужно было передать Дину Куперу (одному из заместителей Уильяма), а о Кэтрин вовсе никто ничего не говорил.

На часах была половина второго, когда в дверь спальни постучали.

— Войдите, — лениво предложила Элизабет, делая вид, что читает книгу, оставленную вчера миссис Трайсер.

Дверь отворилась, и Элизабет в нос ударил знакомый запах духов матери. Элизабет резко встала и, ожидая чего-то ужасного, потупила взор.

— Ты готова? — холодно спросила женщина, измеряя дочь высокомерным взглядом.

— Да, мама, — прочирикала Элизабет в ответ.

— Тогда спускайся в холл, — сказала Елена и, хлопнув дверью, ушла.

Элизабет натянув на голову берет и вышла вслед за ней. В сером и холодном холле полном цветов уже ожидала Кэтрин. На удивление Элизабет она не была веселой, а даже, наоборот. В темно-красном пальто с заколотыми на затылке каштановыми волосами, она выглядела измученной и несчастной. Глаза опухли и налились краснотой, губы еле заметно подергивались, а дыхание стало прерывистым и нервным. Элизабет на секунду стало, даже жаль ее. Но что главное — всего на секунду.

— Здравствуй, Кэтрин, — поздоровалась она и заметила некое удивление на лице сестры.

— Привет, — со слезой в голосе прошептала Кэтрин и хлюпнула носом.

Да, она действительно плакала. Но вот что можно заставить сестру так сильно реветь Элизабет и представить себе не могла. «Видимо какой-то журнал отказался печать ее фото на обложке», — холодно подумала она.

На втором этаже послышался стук каблуков, и девочки одновременно повернулись. По полукружной лестнице спускалась Елена в черной парадной мантии, с папкой для бумаг в руке. Она выглядела угрюмой и расстроенной, хотя держалась весьма достойно.