С твёрдым намерением дождаться её во что бы то ни стало, он вышел на открытую веранду и стал прогуливаться по ней туда-сюда, заложив руки за спину. Наконец Александр увидел знакомый силуэт, идущий по аллее к дому. Наташа, облачённая в муаровое* платье тёмно-синего цвета, чёрную накидку, перчатки и шляпку с вуалью, неспешно приближалась к дому, задумчиво глядя по сторонам. Не дожидаясь, когда она поднимется по дорожке, он быстро пошёл ей навстречу.

Заметив вдалеке чью-то фигуру, Натали откинула вуаль и, побледнев, резко остановилась. Сияя радостной улыбкой, к ней, как ни в чём не бывало, стремительно приближался Александр Николаевич в своём зелёном мундире. Чем ближе было его лицо, тем сильней у неё холодели руки и больнее билось сердце. Она инстинктивно схватилась за полы своей накидки и стала поправлять её от набежавшего ветра, хотя знала, что поправляться начала совсем недавно, и её положение, если и сделалось заметным, то пока разве что для неё самой.

– Ну наконец-то!
– воскликнул цесаревич, подлетая к Наташе и заключая в крепкие объятья.
– Где ты была? Я приехал больше часа назад и жду тебя! И я ужасно соскучился!

Александр хотел было поцеловать её, как вдруг замер под каким-то странным, отрешённым взглядом Наташи. От него также не укрылись её руки, нервно сжавшие полы накидки.

– Что с тобой?
– он нежно коснулся пальцами её щеки, и Репнина вздрогнула.
– Ты не рада меня видеть?

– Здравствуйте, Ваше Высочество.
– произнесла, наконец, Натали слабым, едва слышным голосом, отводя его руку от своего лица.
– Рада Вас видеть.

Ошеломлённый таким приёмом, цесаревич наблюдал, как Наташа отошла от него, продолжая испуганно смотреть, словно загнанная в угол лань.

– В чём дело, можешь мне сказать? И где ты пропадала всё утро?
– воскликнул он, подойдя к ней.

Она вновь отшатнулась.

– Я была в церкви. А потом — на кладбище.

– На кладбище?
– он схватил её за плечи.
– Что — кто-то умер?

– Да, Ваше Высочество, если Вы забыли, то полтора года назад умер мой жених, князь Долгорукий, и я ходила на его могилу.
– Репнина, приложив некоторые усилия, отстранилась от него. Затем повернулась и, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза, быстро направилась к дому.

«Так вот почему она такая» — подумал Александр Николаевич, едва поспевая за княжной.

– Конечно я помню о гибели Андрея, просто не знал, что ты навещаешь его.
– мягко ответил он, пытаясь безуспешно взять Репнину за руку.

Наташа ничего не ответила. В полном молчании они поднялись на холм и подошли к усадьбе, а после забрались на крыльцо и прошли через открытые по случаю тёплой сентябрьской погоды двери в гостиную, где Натали, сняв шляпку и перчатки, опустилась на ближайший стул. Александр вновь вгляделся в лицо любимой.

– Ты хорошо себя чувствуешь?
– спросил он, опускаясь на стул рядом.
– Ты бледна… Или это из-за грустных мыслей?

Княжна бросила на него затравленный взгляд, а после вновь принялась теребить края накидки. Его вопросы так и остались без ответа.

– Послушай, я же вижу: что-то произошло.
– цесаревич взял-таки её руку в свою и попытался заглянуть в глаза.
– Раньше ты всегда делилась со мной, по крайней мере важным, расскажи и сейчас. Что-то с Елизаветой Петровной?

– Нет.
– ответила Наташа, отводя глаза.
– С Лизой всё в порядке.

– С твоими родителями?

Она молча покачала головой, смотря куда-то вдаль сквозь окна.

– А, я, кажется, знаю, - улыбнулся Александр.
– вы опять поссорились с Мишей. Ну ничего, я сейчас мигом привезу его к тебе, пусть только попробует отвертеться!

– Мне надобно Вас поздравить: - начала Натали, собравшись с духом, - у вас с Мари родилась дочь.

– Да, родилась.
– ответил он растерянно.
– Спасибо за поздравление. Однако я ожидал получить его в несколько другой форме.

– Правда?
– парировала она звонким голосом. А затем встала и отошла к окну.
– Что ж, простите, Ваше Высочество, мой неподходящий этому случаю тон!

– И всё-таки я ничего не понимаю.
– сказал он, тоже вставая.
– Я так тосковал по тебе, примчался при первой возможности. А ты встречаешь меня столь холодно и отчуждённо.
– Его озарила внезапная мысль: - Быть может, ты полюбила кого-то другого, и я тебе больше не нужен?

Он подошёл к ней и с вызовом встал рядом.

– Что?
– только и смогла вымолвить она.

– Скажи: ты меня больше не любишь.

– Да как ты можешь?!
– воскликнула она с нескрываемым возмущением.
– Я не получила от тебя ни единого письма за эти месяцы! Конечно, я не в правде что-то требовать, но всё же волнуюсь, и с твоей стороны было жестоко не писать мне! Что я должна была думать? То, что это ты забыл меня и больше не хочешь видеть!
– чувствуя, что слёзы вновь подступают к горлу, она направилась прочь из гостиной.