А вот самому Когтю не спалось. После откровений Яра он пытался обдумать узнанное, но в голове, как в котелке, беспорядочно булькала каша из обрывков мыслей и эмоций, и он усилием воли отложил приведение этой каши в порядок. Будет день, будет ветер в лицо, голову остудит — вот тогда все и уложится.

В костре медленно тлела, рдея и пощелкивая, толстая ветка, скорее даже, обломанный непогодой древесный комель, которого должно было хватить до самого утра. В темноте вздыхала, переминалась с ноги на ногу Ласка, время от времени похрустывая сочной травой и всхрапывая. Но не тревожно, как если бы чуяла волков, а сонно и спокойно. Вот и славно.

Под эти звуки Коготь и уснул, чутко и сторожко, готовый вскочить, если что-то случится. Но ночь прошла спокойно, а утром они доскребли остатки ужина из котелка, напились отстоявшегося за ночь отвара — Коготь специально заварил еще порцию, чтобы не бегать к ручью снова — и двинулись дальше.

Ниточка тропы на карте виляла, постепенно ведя их вперед, через огромный лесной массив, занимавший эту часть равнины перед горами. К горам они и ехали, и Коготь не удивился, когда понял, что вскоре их путь пойдет параллельно полотну железной дороги. Потом свернет к броду через реку — не по железнодорожному мосту же им перебираться? Но пока он предупредил Яра, по-прежнему ехавшего у него за спиной:

— Твоя Ласка шума не испугается? Возможно, попадем в расписание какого поезда.

— Ласка — тренировочная кобыла, да и у нас дома много машин. Грузовые, полевые… Она привычная, — мотнул встрепанной от ветра головой парнишка. — И я всегда смогу ее успокоить, не волнуйся. Я знал, что придется ехать по дороге вдоль полотна экспресса. А ты когда-нибудь на нем ездил?

— Нет, только на пригородных. Я из Фарата, куда-то еще выбирался редко, разве что с мелкими. А с Белым — он кроме роллера других средств передвижения не признает.

— А Белый — это кто? И почему — Белый? — посыпались из Яра вопросы, приближая его к привычному образу подростка.

— Ну, вообще он Лено Белый Ворон, — усмехнулся Коготь. — Мой старший, ему тридцать в этом году будет. А Белый он, потому что умудрился влезть на своего коня и на нем проехаться. И все орали: «Белый, белый!»… Кто ж знал, что он его из Белого пламени сумеет сделать.

— Коня? Ух ты! Хочу с ним познакомиться! — ух, как полыхнули-то глазищи! Сразу видно, что сын Солнечного Конника.

Лито уже сообразил, кем Аэньяр приходится хозяину конезавода, клеймо которого темнело на крупе Ласки. Вспомнил все, что слышал об этом земляном. И яркие афиши, расклеенные на информационных досках Фарата, анонсировавшие скачки «Кубка Объединенных Земель» в Мирьяре. И даже представил, как родители Яра мечтают всыпать ему за то, что наверняка сорвал им эти скачки своим побегом. Только, опять же — какому другому подростку Коготь сам бы всыпал по первое число, поняв такое. И домой за шиворот притащил: знамо ли, так семейному делу гадить? Но тут… Нет, не все так гладко, явно не все. Расспросить бы, но успеется, пока пусть попривыкнет.

— Ну познакомишься как-нибудь, чего б нет. Хотя сомневаюсь, что он в Эфар поедет — куда на роллерах по горам. Это нам придется…

— Через Алый, — кивнул Яр. — Это все еще самый проходимый перевал через Граничный хребет, и там можно проехать не только верхом на лошади. А я же не останусь в Эфаре на всю жизнь. Просто… Я никогда не видел бабушку с дедушкой по линии матери. И никогда не бывал в Эфар-танне. И там должны быть еще дневники Аэньи, он писал их всю жизнь, до последнего дня, это и в его биографии отмечено. А у меня — только семь книг, самое начало. Я хотел бы прочесть их все.

— Прочтешь, куда денешься, — кивнул Коготь. — Не запрячут же их от тебя.

Теперь болтовня Яра уже казалась вполне живой и естественной, как болтовня мелких, которые набивались порой к нему в комнату и смотрели, как он что-нибудь делал. Слушай краем уха и слушай, выхватывая самое важное и на него отвечая. А самому смотреть по сторонам: тропинка, узкая и извилистая, свернула в очередной раз и сразу как-то стала пошире. Тут не только роллер, тут и какая покрупнее машина проедет. И рельсы за широкой полосой кустарника, перемежающегося редкими деревцами, поблескивают. Техническая тропа, обозначенная Белым, как самый удобный маршрут в сторону гор, началась.

Поезд нагнал их еще до моста. Тяжелый, низкий гул был слышен издалека, он наплывал сзади медленно, величаво. Яр, явно не желая напрягать и без того пока еще больное горло, похлопал Когтя по плечу, прося остановиться. Проворно спрыгнул с седла и выбрал длинный повод, на котором шла за роллером Ласка. Кобыла немного нервно фыркала и прижимала уши, но под знакомыми руками расслабилась и позволила себя уложить на траву на обочине. Яр устроился рядом с ней на коленях, крепко удерживая, чтобы не дернулась встать. И жадно уставился назад, ожидая появления поезда. Скорость состава была небольшой, это был именно пассажирский экспресс, хотя здесь время от времени проходили и грузовые, пролетали без остановок по выделенному времени.