Сперва они уловили натянутый ветром тяжелый запах сгоревшего топлива, потом увидели выползающие из-за поворота клубы пара вперемешку с дымом. А уже после из этого облака выплыло огромное, черно-синее чудовище, натужно ворочая шатунами, громыхая на сочленениях рельс. Чем-то паровоз был похож на дракко, если бы дракко вырастали размером с дом. Он проплыл мимо, за ним следовал топливный тендер, цистерна, а после — пассажирские вагоны. Сперва те, что подешевле — с сидячими местами. Потом дорогие, в таких можно было спокойно ехать через всю страну, целую неделю, а то и больше.

Коготь смотрел на поезд не менее жадно, чем Яр, но по другой причине. В глазах мальчишки отражалась какая-то мечта, а его просто восхищала мощь. Огромная, нереальная мощь, спрятанная в недрах стального чудовища, сделанного, вот странно, вовсе не руками нэх.

А ведь родители, видя его любовь к технике, предлагали идти на завод, там огневику всегда бы нашлась работа. Коготь даже сходил, поболтал с работягами и… Отказался наотрез. Вызывала отвращение сама мысль обрезать себе крылья, влезть в неудобную, давящую обыденность, сковать себя необходимостью развивать только одну часть своей сути. Да, конечно, он видел и мастеров. Но даже те были какие-то… кособокие. Никак иначе Коготь их обозвать не мог. И становиться таким не желал. Родители не понимали. Белый — понял.

Поезд проехал, гул исчез вместе с ним, затих вдали. Потряся головой, Коготь принялся заново перетягивать хвост: волосы растрепало чуть приглушенной кустами воздушной волной. Интересно, не по этим ли волосам его Яр опознал? Весь род Воронов пошел в основателя, из поколения в поколение рождались дети с жесткими темными волосами. И все, как один, мальчишки. А когда они вырастали, черты лица становились грубоватыми, угловатыми, не имея ничего общего с мягкой округлостью Чезары Отважной. И все после выбирали себе в супруги таких же, как Чезара, мягких, пышных, уютных девушек… Чтобы история повторилась снова. Как ни странно, но в роду Воронов рождались практически одни только огненные. Словно упрямый огонь основателя рода выжигал все прочие стихии.

— Ну что, поехали? — позвал Коготь, прервав затянувшееся молчание. — Успеешь еще насмотреться на поезда, нам вдоль путей долго ехать.

— Ага. Знаешь, когда мать пообещала мне поездку в Эфар этим летом, я рассчитывал именно на «Шайхадд-экспресс».

Яр оборвал себя, словно не слишком-то хотел распространяться о семейных проблемах. Коготь поэтому никак не стал комментировать, только запрыгнул в седло роллера, кивнув садиться. Еще предстояло выяснить, так ли уж хорош спуск к броду, как Белый нарисовал.

***

Переправа через Риатону началась, как Коготь и опасался, с проблем. Сперва выяснилось, что того спуска, который начертил на карте Белый, больше нет. Весенний паводок изрядно подмыл берег, после чего проверявшие состояние моста дорожники укрепили прибрежную полосу каменными блоками. Пешком между ними пройти было можно, да и лошадь пробраться могла, если осторожно, а вот прокатить роллер уже было проблематично.

— Подожди меня тут, ладно? — предложил Яр, взлетая в седло. — Проедусь вдоль берега, поищу, где заканчивается эта полоса.

— Ладно, — вынужденно согласился Коготь. — Тогда я сварю чего-нибудь, пообедаем заодно.

Аэньяр кивнул и направил кобылу неспешной рысью вдоль берега, высматривая конец нагромождения каменных «быков». Это не мешало ему думать, мысленно рассматривая своего нежданного попутчика и — что греха таить — спасителя. Если б не Кречет, который пока еще не понял, что он Кречет, то Аэньяр из рода Солнечных вполне мог не очнуться.

Яр не знал, куда его попутчик ехал изначально, но сейчас их пути совпадали, и это радовало. Кречет был надежен. Он был Огнем, а с этой стихией, несмотря на предрасположенность к Воде, Яр всегда находил общий язык. Пламя тоже умело перетекать, литься, завораживало своим голосом, как и Вода. Оно умело таиться под пеплом, как подо льдом, чтобы в момент снова вспыхнуть. Яр считал, что эти две стихии слишком похожи, и от этого с трудом уживаются. Но с Кречетом было на удивление хорошо.

Полоса препятствий закончилась там, где и сам берег из обрывистого стал пологим. Яр вынул ноги из стремян и устроился в седле, подобрав их под себя.

— Давай-ка, милая, проверим, что тут с глубиной.

Судя по тому, что дальше чем на десяток корпусов Ласка в воду не пошла, здесь переправляться не стоило — вода вымыла омуты или просто дно достаточно резко понижалось. В общем, их с Кречетом ждал изрядный крюк в обход «быков». Обратно Яр направился уже по самой кромке берега. Запах похлебки он учуял издалека, ветерок был как раз в его сторону. Вот и еще один плюс их совместного похода: сам Яр готовить умел, но почти всегда эту обязанность на себя брал Кречет. Правда, и остальные тоже — считал, что Аэньяр пока еще не оправился от болезни. Это он зря, конечно. В одной из своих путевых заметок Аэно рассказывал, что любой нэх, даже не обладая способностями целителя, может помочь выздороветь, от всей души пожелав этого. Нужно только вложить это желание в пищу или питье, приготовив их своими руками. Так что Кречет, сам того не зная, вылечил Яра, и не только в таблетках было дело.

— Я нашел, — сказал Аэньяр, спешиваясь и накидывая повод Ласки на верхушку одного из блоков. — Минут десять вниз по течению, до косы. Но там не переправишься — омуты.

— Значит придется спускаться ниже, — недовольно буркнул Кречет.

Эта задержка его явно не устраивала, но и не расстраивала в то же время. Казалось, он никуда не спешил: летел себе и летел, расправив крылья, высматривая, не появится ли внизу цель пути.

— А сколько всего бродов обозначено? Нам все равно возвращаться к мосту, да? — Яр устроился с ним рядом на постеленном на песок коврике, заглянул в карту.