По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны (Деян. 17, 22). Важно отметить, что при этом Павел употребил такое слово, которое по-гречески обозначает одновременно и благочестие, и суеверие в смысле страха перед почитаемыми предметами. Не оскорбляя слуха своих слушателей и вместе с тем не жертвуя истиной, Павел мудро выбирает это слово, которое характеризует благочестие афинян как языческое суеверие.

Я нашел и жертвенник, на котором написано «неведомому Богу» (Деян. 17, 23). Сами греческие светские писатели свидетельствовали, что в Афинах действительно были жертвенники с надписью «неведомому богу». Объясняется это тем, что многобожие никогда не может быть уверено, что оно почитает всех богов. Страх, что какие-то неизвестные, а потому и не почитаемые боги могут прогневаться за непочитание, побудил воздвигнуть жертвенники этим неизвестным богам, чтобы и их умилостивить.

Однако несомненно, что в этом поклонении неведомому Богу выразилось и бессознательное стремление многобожия к истине, сознание его несостоятельности и искание единого истинного Бога. Об этой-то истине, только смутно сознаваемой, Павел и считает необходимым дать полное познание: Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам (Деян. 17, 23).

В своей проповеди святой Павел излагает затем следующие мысли (см. Деян. 17, 24–31):

1. Есть Один Бог, Творец вселенной.

2. Он совершенно независим от материального мира.

3. Все люди произошли, по воле этого Бога, от одной крови и, следовательно, имеют одного и того же Бога. Важная мысль, ибо различие национальностей было одним из главных оснований древнего многобожия.

4. Различие народов, зависящее от обстоятельств места и времени, определено высочайшей волей Бога: все люди должны прийти к познанию Бога; судьбы их – это воспитание, которым Бог ведет их к этой цели.

5. Это познание Бога нетрудно, ибо Бог недалеко от каждого из нас (Деян. 17, 27) – в самой природе человека есть нечто, связывающее его с Богом.

6. Об этом говорили и языческие поэты: Мы Его и род (Деян. 17, 28). Эти слова приведены апостолом из астрономического стихотворения поэта Арата Киликийского, жившего в III веке до Р.Х. Подобное же изречение есть и у поэта Клеанфа, ученика Зенона в его гимне Зевсу («мы твой род»).

7. Только вследствие печального заблуждения ума люди могли уподобить божество произведениям искусства, веществу, обделанному их собственными руками.

8. Заключает апостол свою речь призывом к покаянию, мотивом которого выставляет имеющий быть суд над вселенной посредством предопределенного Богом Мужа (Деян. 17, 31), то есть Иисуса Христа, Которого Он воскресил из мертвых.

Еще не успел апостол даже назвать имя Иисуса Христа, как одни из слушателей, услышав о воскресении мертвых, стали насмехаться над ним, а другие говорили: Об этом послушаем тебя в другое время (Деян. 17, 32). Насмехались, очевидно, эпикурейцы, философия которых особенно решительно отвергала идею воскресения мертвых. Другие отнеслись более вежливо, но, если бы у них было искреннее желание действительно послушать апостола в другое время, то он остался бы в Афинах, а между тем, как мы видим, он очень скоро оставил Афины. Принужденный прервать неоконченную речь, Павел вышел из среды их (Деян. 17, 33), то есть из ареопага.

Но все же и тут мудрая речь апостола принесла плоды: некоторые… уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит, то есть член ареопага, и женщина, именем Дамарь (Деян. 17, 34) – по преданию, жена Дионисия. Дионисий, как свидетельствует предание, стал преданнейшим учеником святого апостола Павла. Он был поставлен епископом Афинским, проповедовал Евангелие в Галлии и мученически скончался в Париже. Память его Церковь празднует 3 (16) октября.

Не обильным плодом кончилась мудрая речь Павла в ареопаге, среди представителей цивилизации образованнейшего города. Так мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией (1 Кор. 1, 21).

Павел, оставив Афины, пришел в Коринф (Деян. 18, 1). Этот известнейший в древности по своей обширной торговле богатый город лежал на перешейке между Эгейским и Ионийским морем, имел две гавани на восточной и западной стороне. В то время он был столицей римской провинции Ахаии, включавшей в себя Пелопоннес и Элладу, то есть почти всю нынешнюю Грецию. Жители его жили в роскоши и поисках удовольствий.

Желая поселиться надолго в Коринфе, этом важном центральном пункте, для проповеди, Павел, с целью обеспечить себе материальную возможность существования работой своими руками, поселился у некоего Акилы, родом понтянина, недавно пришедшего из Италии, и его жены Прискиллы, которые, как и Павел, имели ремеслом делание палаток.

Потому что Клавдий повелел всем Иудеям удалиться из Рима (Деян. 18, 2). Об упомянутом здесь изгнании иудеев из Рима, которому подверглись Акила и Прискилла, говорит римский историк Светоний, сообщая, что причиной этого были возмущения иудеев, производимые каким-то иудейским возмутителем, присвоившим себе имя Христа.