Адалин скрылась от дальнейших расспросов в теплой и влажной душевой. Мелкие струи упруго ударились в плечи и грудь, оплели тело. Закрыв глаза и наслаждаясь свежим запахом воды и цветочного мыла, она не заметила даже, что до сих пор сжимает изумруд. Освобожденные от неудачного некромагического задания, мысли ожидаемо вернулись к событиям дня. Они бесконечной каруселью крутились вокруг Венсенна, Лорана и тревожной неуверенности в том, что случится потом. Будущее виделось пострашнее неудачных и недоказанных покушений и странностей.

Неожиданно она ахнула, отдергивая от камня ладонь. Ледяного и черного, как сама Пустота. Всего на секунду, и, кажется, и ее сознание заволокло чернильным холодом на этот миг. Дыхание перехватило, словно воздух закончился. А потом отбросило обратно, в светлую кафельную комнатку с обжигающей водой. На дрожащей руке остался красноватый след, быстро блекнущий и исчезающий. Она в растерянности смотрела на него. Странная магия. Словно Адалин опять оказалась среди тех теней, через которые проходил Лоран…

Чуть позже, забираясь в прохладную и будто бы сырую постель, ей казалось, что ледяные щупальца еще скользят по коже. Но камень больше не подавал никаких признаков движения Тьмы. Все так, как и оставил Датур.

Анжели прошла по комнате и проверила все защитные контуры. Спальня напоминала неприступный бастион и светилась линиями охранных чар, как йольское дерево. Как только полукровка закрыла окно, они мигнули еще раз и погасли под ворчание девушки, что чар понамешано столько, что она не во всех разбирается, и не факт, что старый извращенец магистр Дерфо не приписал где-нибудь подглядывающие руны. Адель улыбнулась, подтягивая одеяло, и погрузилась в сон, как только погас свет. Ей не снилось ничего, ничего, кроме шипящих и клубящихся теней.

Утром усыпляющий стук дождя по стеклу коварно соблазнял остаться в постели до обеда, но Анжели очень воодушевляюще шелестела учебниками в поисках материала для реферата, поэтому встать пришлось. Тем более, последней парой опять стояла Некромантия, и для нее предстояло раздобыть труп. Надевая зеленое мягкое платье и пряча под него кулон, Адель была полна решимости убить за дохлую лягушку.

А к паре Дафне — провалиться от злости под землю и достать оттуда кого-нибудь…

Арман расслабленно полулежал на стуле, закинув ноги на свой письменный стол, и, скучающе глядя на окно, за которым гнулись от ветра кроны деревьев, зачитывал лекцию для записи. Сегодня он был облачен в черный костюм в тонкую полоску, подчеркивающий его утонченную худобу. На аудиторию он даже не смотрел и время о времени прикладывал к уголку губ мундштук. Сизый дымок клубился вокруг стола, будто кладбищенский туман. Вполне возможно, такой вид придавал ему сам маг.

— Как вам уже известно, демонические сущности проникают в наш мир из Тьмы, некроэнергетика же — из Пустоты. Пустота поглощает любой вид магии и энергии, включая кровь и жизненные силы мага, взаимодействующего с ней, но разрывы границ приводят к выплескам накопленной некромагии. Следует иметь в виду, что все границы между мирами условно непроницаемы, но при этом тонки, и миры находятся в постоянном взаимодействии. Пустота пожирает все, что попадает в нее, затем рождает Хаос, успокоенный Хаос преобразуется в Тьму. Мир живых связан со всеми этими слоями и, соответственно, подвержен влиянию. Кто назовет мне наиболее частую причину природных разрывов? — На студентов магистр по-прежнему не смотрел, но кивнул одному из желающих ответить: — Дертон?

Юноша с оливковой кожей опустил ладонь:

— Вода?

Адалин обернулась к ответившему, отвлекаясь от конспекта.

— Верно, — снова кивнул Арман. — Как вы, надеюсь, знаете еще со школьных уроков природной магии, вода — прекрасный проводник, усилитель и накопитель энергий, а также обладает памятью на события, магию и прочее, прочее. Ее отражающие и связующие свойства делают границы миров в местах соприкосновения с ней неустойчивыми. И достаточно довольно сильного заклинания или вспышки магии, чтобы пробить границу или шагнуть за ее пределы. Последнее весьма самоубийственно, хочу предупредить. Потому что для того, чтобы вернуться, понадобится гораздо больше усилий, если маг не оставил якоря.

— А дождь? — спросила Адалин, записывая пометки в тетрадь и даже не удосужившись поднять руки. Армана условности мало интересовали, и он улыбнулся, продолжая смотреть на потоки воды на стеклах.

— В дождь границы размыты, как пейзаж, — с его губ вместе с улыбкой соскользнул поток дыма. — Самое опасное время для темной и мертвой магии вне помещений.

— Или самое удачное, — хмыкнул Дертон, в аудитории отозвались несколько смешков. Арман тоже усмехнулся.

— Для того, чтобы воспользоваться водой, вам понадобятся силенки посерьезнее, чем у вас есть сейчас, Дертон, либо крайнее невезение. В последнем-то я точно не сомневаюсь, но и отскребать вас откуда-нибудь желания не имею. Видели бы вы трупы, которые удавалось вытащить из-за грани. — Некромант многозначительно замолчал. — Дивное зрелище, двумя словами.

И решив щедро впечатлениями поделиться, Дафне взмахнул рукой, и над его столом вспыхнула иллюзия совершенно жуткого скорченного тела, изъеденного черным пухом плесени. Иллюзии у некроманта были изумительными. То есть, реакция всегда следовала одна и та же — студенты изумленно отшатывались с брезгливым воем. Может, частично повинен эффект неожиданности, но его Арман тоже умел подловить. Вот и в этот раз нашлись слабые желудки, повеселив магистра.

Адалин отвела глаза. Не из-за морока, видела и отвратительнее, а из-за шуток Армана. Пожалуй, она начинала понимать, почему Анжели его невзлюбила. Полукровка ведь здесь училась, как и некромант, до того, как начал преподавать, значит, чувство юмора оттачивалось годами. Адель вспомнила, каким довольным видела его в компании Лорана, и кисло подумала, что лучшей пары сапог в жизни не встречала.