С тоской покосившись на дальнюю дверь, наверняка ведущую в умывальную, послушно плетусь в указанном направлении. С призраком лучше не конфликтовать. Если не подчинишься хранителю памяти дома, какие есть только у самых старинных родов, вынудят насильно — это я хорошо усвоила на первых храмовых занятиях.

Кладу на колени книгу и открываю. Смотрю на девственную чистоту страниц. Ни букв, ни слов, ни обозначений. Провожу пальцем по бумаге. Шероховатая, как кора вяза. Стучу ногтём.

— Что дальше? — Неужели призрак считает, что я знаю, как открывать родовые книги? Ничуть не бывало!

Ключом к познанию сокрытого оказывается хранительница. Приблизившись, она дует на страницы. Тут же моё сердце пронзает боль, и душа покидает тело…

***

Теперь я не в комнате особняка, а на поле брани. Стою между двумя враждующими армиями. Меня перенесло в период противостояния королевств Грёжес и Висталь с объединёнными силами Ано и Арже. Именно они развязали войну, приведшую к ужасающим последствиям.

Откуда-то я знаю всех участников. Сердце замирает.

На земле передо мною сидит рыжеволосая девушка и прижимает к груди мёртвого короля — своего супруга. Молодая королева кричит от боли и бессилия, рождая магическим голосом невиданный резонанс, разрушающий ближайшие скалы, иссушающий реки, превращающий в пыль бросившихся прочь воинов, ещё недавно сражавшихся за своих повелителей. Никому не спастись. Взрывная волна сжигает всё вокруг, жителей ближайшего поселения превращает в мраморные статуи, а каменные дома — в стекло. Магиня объята радужными всполохами, которые, истаивая, превращают леди в плачущую навзрыд призрачную оболочку. Пара слезинок, прорвавшись в мир живых, ударяется о землю. Звенят сотни маленьких колокольчиков, пока капли, постепенно увеличиваясь, оборачиваются в крылатые статуи. Лицо мужчины — размыто, а у женщины — скрыто сведёнными спереди крыльями…

Эту картину заволакивает уплотнившийся туман.

Когда сизые вихри рассеиваются, я оказываюсь в особняке Грёжес через тридцать лет после ужасного события. Вижу, как высшая аристократия обсуждает проблему появления на свет детей, обладающих бесконтрольным даром, который нужно нейтрализовать. В девочках проявлялись оттенки могущества королевы, в мальчиках — убитого монарха. После долгих дебатов маги решили провести «изъятие».

Ничего не вышло — нельзя вытянуть дар, не убив. Поняв это, маги отступили. Но их грубое вмешательство извратило суть тех Хвори, силу которых они потревожили. И теперь, прежде чем встретить свою пару, они преждевременно пробуждались, превращаясь в неуправляемых созданий, чуждых всего светлого. Тяга к внутренней целостности, достигающаяся через единство со второй половинкой, стала истинным проклятьем, толкающим к уничтожению и порабощению других людей в стремлении заполнить собственную душевную пустоту.

Чтобы ещё спящих «недужных» спасти от подобной участи и контролировать последующие проявления, по приказу тогдашнего императора был создан Храм Амунаи, возведённый на святой земле богини Амун — хранительницы жизни, и заключён договор. Обитель стала приютом для носителей древней магии. Из их числа выбирались двадцать семь девушек и столько же парней, которые использовались во благо империи. Однако только шестеро служителей контактировали с клиентами напрямую, ибо могли взламывать ментальную защиту через прикосновения. Остальные умели считывать воспоминания. Они ткали иллюзии и погружали в них тех, кто насторожил имперских ищеек.

Для простого народа, почитающего богиню Амун, построили святыню за пределами Храма. В саму обитель могли войти, помимо императора и его представителей, лишь клиенты и наёмные работники. Поэтому немало слухов ходило о деятельности жриц. Ещё больше — о их силе. Хвори боялись с давних времён и мало кто понимал их истинную природу.

Меня снова опутывают туманные вихри. Накатывают сероватые волны, приносящие издалека плач ребёнка. От него щемит сердце. Хочется сбежать. И всё же, влекомая неведомым зовом, я иду вперёд.

— Не плачь, мой хороший, — различаю в отдалении усталый голос, и плотная завеса расступается.

Вижу хрупкую измождённую девушку, лежащую на ветхой кровати. Она прижимает к груди небольшой свёрток, из которого видны пухлые кулачки, молотящие воздух.

— Силён малыш, — проходит справа от меня женщина постарше, в которой признаю встретившую нас с Магом экономку. Если, конечно, она действительно заправляет домом, и я не поспешила с выводами. — И ты скоро окрепнешь, Алевтина. Соберёшься с духом, вырастишь достойного уважения сына, который однажды встретит Её.

Девушка печальна.

— Не рано ли думаешь о свадьбе? Благодаря тебе я поняла, что мой сын — невинное создание, достойное искренней материнской любви. Но он мальчик, Сарис Марис. Мощь Грёжесов его не защитит. Да и с младенцем домой мне не вернуться.

— Об этом не беспокойся. Господин Разов прикроет.

— Нет, я… — девушка тушуется и отводит взгляд. — Не мне лишать его свободы. Он молод, обаятелен. Встретит свою судьбу, обзаведётся детьми...