«Человек не умирает до тех пор, пока живут знавшие его» — вспомнилось высказывание Чингиза Айтматова.

— Бинго! — вырвал из раздумий бодрый голос с южнорусским акцентом. — Был такой заказ-наряд.

Варвара Сергеевна почти онемела от долгожданной новости:

— Есть имя?

— Имя-то есть, да вот только…

— Что — только?

— Номер телефона она сменила.

— Это как?

— А так. Была она здесь в марте, десятого числа. Заказала памятник, Петрович лично оформлял, внесла предоплату. Мы определили, что будет готов через два месяца, в порядке очереди. В начале мая, когда заказ был готов, пробовали с ней связаться, но «абонент-не абонент». Вскоре она позвонила сама, обрадовалась, что заказ готов, и приехала. Доплатила на месте, запросила двух «гаврил». Мы оформили перевозку до места и монтаж. А телефончик старый в базе остался. Она Петровичу говорила, что сменила номер. Да не занес он его в базу — вроде и незачем, раз заказ сдали.

— Значит, это была ваша смена? Как звали заказчицу?

— Не моя. Петрович здесь пять дней в неделю, кроме выходных, а я два через два. Но как звали, я в базе по вашей фамилии нашел. Вера. Вера Петровна Самоварова. Петрович еще запомнил, потому что она тоже Петровна. А представилась просто Верой, молоденькая, говорит, вертлявая, на месте не могла усидеть.

— Насколько же молоденькая?

— Так я ее же не видел.

— А паспортные данные есть в договоре?

— Конечно.

— Можете сделать скрин паспорта?

Парень поглядел с подозрением.

— Простите. Не могу. Конфиденциальная информация. Да и Петрович недоволен, что вы здесь с собакой до сих пор тусите.

Настаивать Варвара Сергеевна не стала.

У незнакомки из архива появилось полное имя — Вера Петровна.

Вера Петровна Самоварова… А как же Надежда Егоровна? Теперь помочь мог только Никитин.

Вредный Петрович был прав — без соответствующих полномочий визитера сотрудники администрации не обязаны разглашать сведения о заказчиках.

— Я вас очень прошу, — Варвара Сергеевна, намотав покрепче на руку поводок, неловко открыла сумочку и попыталась достать кошелек.

Парень это заметил.

— Мне бы узнать хотя бы дату ее рождения, а дальше я сама.

Она подхватила двумя пальцами синенькую двухтысячную купюру, но не успела попытаться впихнуть ее парню (ай-ай-ай, ведь десять минут назад сама мысленно обличала подобное!), как на пороге администрации, не дав ей взять грех на душу, показался хмурый Петрович.

— Коля! — низким надтреснутым голосом недовольствовал он. — Ты, часом, не обкурился сегодня? Работать-то кто будет? Пушкин?

— Спасибо, — прошептала Варвара Сергеевна и, переложив поводок в левую руку, побрела с пристроившимся к ее левой ноге Лаврентием к выходу.

Не успела найти укромное местечко для перекура и звонка Никитину, как услышала окрик за спиной:

— Стойте! — чернявенький длинноногий Коля, смешно подпрыгивая на бегу, махал ей рукой. Неожиданно поднявшийся порыв ветра мешал различить что-то еще, что он пытался прокричать.

Крепко держа поводок, Самоварова, которую ветер толкал в спину, не без усилий пошла парню на встречу.

— Вот, — поравнявшись, Коля протянул сложенный вчетверо листок. — Вера эта, пока ждала машину и погрузку, сидела и писала на обороте своего экземпляра заказа-наряда. Листок забыла у нас на столе. Петрович, хоть и душнила, не выкинул, ему понравилось… — объяснял Коля, стоявший на ветру в одном тоненьком свитерке и дрожавший от холода. — Держите, может, пригодится. Не благодарите… Вы собак, как и я, любите, — зачем-то добавил он. — Собаки лучше людей!

— Беги назад, пока не простудился, — Варвара Сергеевна бережно положила листок в карман плаща. = Еще раз спаси-и-бо! — выкрикнула она вслед пареньку.

Тот обернулся и сделал знак рукой — сложенные определенным образом большие и указательные пальцы обеих рук образовывали букву «Z».

Этот знак она уже видела в поезде.

Так сделал Серега, прощаясь с ней в тамбуре.

В ожидании такси друзья расположились на пустынной в этот час остановке возле кладбища. Издалека, перекрывая шум ветра, доносился колокольный перезвон, и это придавало моменту некоторую сакральность.

Путаясь от нетерпения пальцами в накиданной в сумку женской мелочовке, Варвара Сергеевна наконец нащупала тонкий бархатный футляр, достала из него очки и нацепила на нос.

На оборотной стороне копии бланка «заказа-наряда» оказались… стихи.

Зачеркнутые местами слова, быстрый, крупный, какой-то детский почерк, наталкивал на мысль, что Вера сочиняла или же фиксировала их прямо в здании администрации, пока ждала монтажников и фургон.

Прочитав взахлёб написанное раза три, Варвара Сергеевна попыталась успокоиться. Поглаживая Лаврентия, принялась читать ему вслух:

— Погладь меня, Господь, по голове

Скажи, что всё это неправда…

Мы просто оказались в липком сне,