Момент был благоприятен для евреев: канун английской революции 1649 года. К власти шли пуритане с Кромвелем во главе. Возврат к Библии, к моральному ригоризму и законопослушанию Ветхого Завета был лозунгом пуритан. В политической деятельности их воодушевляли примеры библейских героев; многие меняли свои английские имена на библейские и требовали соблюдения субботнего отдыха; пуритане-республиканцы называли себя «израильтянами», а своих противников-монархистов — «амалекитами». Пуритане мечтали о грядущем добровольном приобщении евреев к реформированной церкви. Основываясь на толкованиях Апокалипсиса, некоторые предсказывали даже скорый мессианский переворот, имеющий сблизить иудейство с христианством в наступающем «пятом царстве». При таком настроении в некоторых кругах английского общества естественно возникла потребность загладить вековую несправедливость по отношению к «народу Божию». И когда революция поставила у кормила правления Оливера Кромвеля, вождя пуритан-индепендентов, началась агитация в пользу допущения евреев в Англию. Уже в начале 1649 г. поступила петиция об этом в лондонский военный совет от имени некоторых английских пуритан, живших в Амстердаме, очевидно, под влиянием заинтересованных лиц в амстердамской еврейской общине. О том же ходатайствовали и некоторые расположенные к евреям представители индепендентов в Лондоне. Военный совет отложил рассмотрение этих ходатайств до разрешения спешных государственных вопросов: предстояло решить участь короля Карла I.

О юдофильском настроении в некоторых кругах английского общества узнал один из популярнейших вождей амстердамской общины, Манассе бен-Израиль (см. выше, § 24). Он тогда находился под впечатлением только что пережитой украинской катастрофы 1648 года, бросившей тысячи беженцев в города Западной Европы, в том числе и в Амстердам. Новая волна эмиграции усилила в нем заботу о пристанище для эмигрантов из стран старой инквизиции и новых погромов. Восстановление еврейского центра в Англии как последнем пределе диаспоры стало теперь заветной мечтой этого мистика с политическим темпераментом. Чтобы подействовать на христианских мессианистов в Англии, Манассе напечатал в 1650 г. вышеупомянутую книгу «Надежда Израиля», где из фантастических слухов о найденных в Америке остатках колен Израилевых выведено следующее заключение: евреи рассеяны по всему миру, кроме Англии, а так как для пришествия мессии необходимо, чтобы они были «во всех концах земли», откуда по слову пророка мессия должен их собрать, то с допущением евреев в Англию наступит мессианское время. Этот теологический софизм пленил английских мистиков, которые, конечно, по-своему понимали мессианскую идею. Изданная на латинском и английском языках книга читалась многими. Латинское издание было посвящено автором «Высокому учреждению, парламенту Англии и государственному совету», с выражением надежды «добиться благосклонности для нашей нации, ныне рассеянной почти по всей земле». Вождь республиканцев Кромвель придавал значение не столько мистическим доводам Манассе, сколько практическим результатам допущения евреев в Англию. Стремясь к ослаблению морской гегемонии Голландии и усилению английского владычества на морях, он находил полезным отвлечь крупных еврейских коммерсантов из Амстердама в Лондон, отвести поток марранской эмиграции из Испании и Португалии в Англию и таким способом овладеть рынками Пиренейского полуострова. В 1651 году, когда между Англией и Голландией велись переговоры о торговом договоре, члены английской миссии в Амстердаме обсуждали с Манассе вопрос о допущении евреев в Англию. Торговый договор между двумя правительствами не состоялся, и в конце того же года был издан «акт о навигации» («Navigation Act»), которым английское правительство запретило ввоз колониальных товаров в страну иначе, как на британских кораблях. Следствием этого акта, направленного главным образом против Голландии, была двухлетняя англо-голландская война. Это помешало Манассе поехать в Лондон, куда его приглашали для переговоров.

Переговоры возобновились только после заключения мира. В октябре 1655 г. в Лондон приехал Манассе в сопровождении трех старшин амстердамской общины. Здесь он опубликовал свою петицию, или «Покорнейшее обращение» («Humble Address»), к английскому правительству о допущении евреев в Англию, с предоставлением им свободы веры, общинного самоуправления, прав торговли и прочих промыслов. Петиция вызвала литературную полемику. Появились брошюры, где доказывалась нежелательность допущения евреев с экономической и религиозной точек зрения. При обсуждении петиции в Государственном Совете лорд-протектор Кромвель отнесся к ней очень сочувственно, но другие члены совета колебались между мнением протектора и мнениями, высказанными в юдофобских брошюрах. Было решено передать дело особой конференции из нескольких членов Государственного Совета с участием представителей духовенства и купечества. Заседания конференции происходили в декабре 1655 года. Обсуждались два вопроса: законно ли допущение евреев и на каких условиях можно их допустить? Юристы ответили на первый вопрос, что нет закона, запрещающего евреям вернуться в Англию. Теологи заявили, что допущение евреев возможно только при уверенности, что их можно будет привлечь к христианству, но такой уверенности нет, а, напротив, есть повод опасаться, что в синагогах будут хулить имя Иисуса и что могут образоваться секты иудействующих христиан. Решительно возражали против проекта представители купечества: евреи вредны для государства, ибо отвлекут заработки от туземных купцов, которым трудно будет с ними конкурировать. Участвовавший в заседаниях Кромвель был огорчен преобладающим юдофобским настроением собрания. В горячей речи он, обращаясь к представителю духовенства, сказал: «Коль скоро есть пророчество о грядущем обращении евреев, нужно стремиться к этой цели путем проповеди Евангелия, но ведь это возможно лишь при условии, если им дозволено будет жить там, где Евангелие проповедуется». Купцам он сказал: «Вы говорите, что евреи — самый низкий и презренный народ; но неужели вы можете серьезно бояться, что этот презренный народ возьмет верх в промышленности и кредите над благороднейшим английским купечеством, уважаемым во всем мире?» Кромвель, однако, никого не убедил. Видя, что от конференции ему ждать нечего, он прекратил ее заседания.

Дело вернулось в Государственный Совет, который для этого назначил особую комиссию. После долгих прений комиссия выработала следующий проект: допустить евреев на жительство, если они обяжутся не держать у себя христианских слуг, не хулить Христа, не нарушать Христовой субботы (воскресенье), не печатать ничего против христианства, не обращать христиан в свою веру и в то же время не мешать своим принимать христианскую веру. Но даже это умеренное предложение не было одобрено Государственным Советом, который прислушивался к голосам из противного лагеря. Юдофобская агитация в печати продолжалась, всплыли наружу средневековые предрассудки, умышленно распространяемые враждебной Кромвелю партией роялистов и духовенством. Протектор убедился, что законодательным путем он ничего не добьется и что еврейский вопрос можно разрешить только постепенно, путем частных уступок и выдачи отдельных концессий в порядке управления. А живая действительность властно требовала практических уступок.

Начавшаяся в 1656 г. война между Англией и Испанией поставила в трудное положение марранов из группы Карваяла, живших в Лондоне под маской испанцев. Как члены враждебной нации, они подлежали высылке и конфискации имущества, — и вот им пришлось открыть тайну своей национальности и религии, которая, впрочем, и раньше многими была раскрыта. Стало ясно, что людей, враждебных Испании, бежавших от ее инквизиции, нельзя причислить к врагам приютившей их Англии. Кромвель дал марранам устное разрешение остаться и торговать в Англии, с условием не обращать на себя внимания публичным богослужением, не принимать прозелитов из христиан и не привлекать в Англию других переселенцев-соплеменников. Лондонские марраны теперь могли сбросить католическую маску, содержать частную молельню и приобрести участок земли для кладбища.

Таким образом был решен частный вопрос о лондонской колонии, но общий вопрос о допущении евреев в Англию остался открытым. Манассе бен-Израиль понял, что разрешению еврейского вопроса мешают вкоренившиеся в английском народе предрассудки, и поэтому решил снова выступить с литературной апологией. Он опубликовал на английском языке свою «Защиту евреев» («Vindiciae Judaeorum, или Возражения на упреки, делаемые еврейской нации», Лондон, 1656), где горячо опровергал лживые обвинения, будто евреи употребляют христианскую кровь для своих обрядов, проклинают христиан в своих молитвах и т.п. Он взывал к великодушию британского народа, но, к своему глубокому прискорбию, должен был убедиться, что представления о симпатиях англичан к «народу Библии» были сильно преувеличены. Кромвель лично оказывал Манассе внимание и даже назначил ему ежегодную пенсию в сто фунтов, но дело, ради которого еврейский ученый приехал в Лондон, не подвигалось вперед. Манассе с сокрушенным сердцем должен был оставить Англию и уехать на родину; не доехав до Амстердама, он скончался по дороге, в городе Мидльбурге (1657). В следующем году умер и покровитель евреев Кромвель. Возвращение евреев в Англию завершится в следующую эпоху.

Историки неоднократно отмечали знаменательное совпадение двух событий: изгнания евреев из Испании и открытия Америки. Сам Колумб писал в своих воспоминаниях: «После того как испанские монархи (Фердинанд и Изабелла) повелели изгнать евреев из всего королевства, в тот самый месяц (апрель 1492) они поручили мне предпринять путешествие в Индию» [26] . Через несколько месяцев, 2 августа, все евреи, кроме марранов, ушли из Испании, а на другой день, 3 августа, Колумб и его товарищи отправились на трех кораблях в путь, который привел их к открытию Америки. Новый Свет открывался в тот момент, когда для евреев закрылась часть Старого Света. Судьба готовила новые места для растущей диаспоры.

Оставшиеся в Испании под властью инквизиции марраны как будто предчувствовали, что многим из них придется идти по пути, проложенному Колумбом, и они поддерживали его смелое предприятие. Когда возникло затруднение в средствах для снаряжения первой экспедиции, марран Луис де Сантанхель, откупщик королевских налогов или «казначей» Арагонии, пришел на помощь отважному путешественнику. Он доказывал королеве Изабелле, какие громадные выгоды принесет ей и королю открытие морского пути в таинственную «Западную Индию», как называлась Америка до ее открытия. Увлеченная этим планом, Изабелла выразила готовность, ввиду скудости государственной казны, заложить свои драгоценности, чтобы создать фонд для экспедиции. Богатый Сантанхель со своей стороны вызвался дать королевской чете беспроцентный заем в 17 000 дукатов. Это дало возможность экспедиции отправиться в путь. Среди членов ее было несколько марранов: знаток восточных языков Луис де Торрес, взятый в качестве переводчика; корабельный врач Берналь, которого перед тем преследовала испанская инквизиция, и некоторые другие. Торрес был первым европейцем, поселившимся в Новом Свете тотчас по его открытии; когда Колумб с членами экспедиции вернулся в Испанию, Торрес остался на острове Кубе и изучил там дело разведения табака, которое потом было перенесено в Европу. Сантанхель получил от Колумба первое письмо с пути, когда экспедиция возвращалась через Азорские острова в Испанию. Вторая экспедиция Колумба (1493) была снаряжена на деньги, вырученные королевской четой от продажи конфискованных имуществ изгнанных евреев.