Он подходит ко мне и протягивает пакет. Я осторожно принимаю его, пока Гарольд направляет нас к выходу.

— В квартале отсюда, направо, есть кофейня. Там большие столы и отличные напитки. Иди, собери это и посмотри, что оставил тебе брат. А перед отъездом загляни ко мне ещё раз — я подарю тебе стопку писчей бумаги.

В каком-то оцепенении я позволяю себя вывести. Спустя десять минут мы с Домом уже заняли уютную кабинку в углу кафе, которое посоветовал Гарольд.

Мы тщательно протираем и высушиваем старую деревянную столешницу, затем высыпаем на неё кусочки пазла и принимаемся за работу.

Когда из хаоса начинает вырисовываться знакомое изображение, мои руки замирают, а рот сам собой приоткрывается от потрясения.

Я поднимаю взгляд на Дома.

— Ты знал?

Я стучу в дверь и жду, стараясь не переминаться с ноги на ногу. Тёплое присутствие за моей спиной помогает держаться спокойно. Не даёт пошатнуться.

Дверь открывается, и я вижу Розалин, одетую в старые, поношенные спортивные штаны, которые, тем не менее, смотрятся на ней потрясающе. И приятно осознавать, что меня это больше не задевает.

Так вот это и есть то самое эмоциональное развитие, о котором все говорят? Что ж, молодец я, наверное.

Женщина смотрит на меня широко распахнутыми глазами, её пальцы белеют на дверной ручке.

— Мэдди. Прости, я не знала, что ты придёшь. Дом сказал… — Её взгляд скользит через моё плечо. — Дом сказал, что хочет поговорить.

И снова меня приятно удивляет, что этот короткий взгляд, в котором наверняка было сказано больше, чем в её словах, не вызывает у меня ни раздражения, ни подозрений, ни отчаяния. Напоминание об их прошлом уже не кажется угрозой тому, что мы с Домом, возможно, строим между нами.

За эту эмоциональную устойчивость я, наверное, должна благодарить сочетание терапии и подарка, который принесла.

— Мы будем пить, — я поднимаю бутылку джина, которую крепко сжимаю в руке. У Дома в матерчатой сумке три бутылки вина — он сказал, что Розалин предпочитает вино. — И будем собирать этот пазл.

Я показываю ей стеклянный контейнер, доверху заполненный кусочками мозаики.

Лучший контейнер для последнего подарка моего брата.

— Ладно, — Розалин отступает в сторону, пропуская нас внутрь.

Её дом — именно её, а не их с Домом бывшее общее жилище — оказался уютнее, чем я ожидала. Не такой хаотичный и книжный, как моя квартирка в стиле библиотека хоббита, но в нём есть что-то от лесной ведьмы, обожающий растения и свет. Я бы могла провести здесь время и не пожаловаться. Когда я захожу в гостиную, моё уважение к её вкусу только растёт.

— Это просто идеальный стол для пазлов. — Я ставлю контейнер в центр массивного деревянного стола с золотистым узором древесины. Почти такого же, как мой.

— Спасибо, — тихо говорит она. — Адам сделал его для меня.

Дом внимательно осматривает стол, оценивая работу брата, потом довольно кивает, после чего выкладывает на стол бутылки с вином. Исчезает в другой комнате, наверное, на кухне, а когда возвращается, несёт с собой бокалы без ножки, один из которых полон льда для меня, и штопор.

— Я оставлю вас, — он проводит ладонью по моей пояснице, отступая от стола.

— Ты уходишь? — Розалин смотрит то на него, то на меня, явно растерявшись.

— Он займёт себя в другой комнате, — успокаиваю я её. — В основном он здесь как мой личный водитель. Повеселись.

Я хлопаю его по напряжённому животу и сажусь по-турецки у стола, протягивая руку к контейнеру.

— Наливай, Роз. Это вино само себя не выпьет.

Дом сжимает её плечо, прежде чем выйти, и вскоре откуда-то раздаётся скрип стула — он устроился поудобнее в другой части дома.

После небольшой заминки Розалин откупоривает бутылку вина и наливает себе щедрую порцию. Затем великодушно откручивает крышку с джина и плескает мне солидную дозу. После чего берёт с дивана две подушки, одну протягивает мне, другую кладёт напротив себя.

Я сортирую кусочки, выискивая края, но при этом большая часть моего внимания сосредоточена на рыжеволосой девушке. Я всегда видела Розалин как женщину, полную уверенности в себе. Лигу выше меня. Богиню, а я — всего лишь смертная.

Но сейчас она двигается так, будто ждёт, что я наброшусь на неё. Я не думаю, что она боится меня, но в её жестах есть осторожность. Напряжённое ожидание.

— Мэдди, я не понимаю, зачем ты здесь.

В её голосе — вопрос. Приглашение объяснить, с чего вдруг мне понадобился этот игровой вечер, когда всю свою жизнь я избегала её.