– Зрение скоро вернется. Эта беда пришла на время. Обещаю.

И мне показалось, что убеждал он не столько меня. Будто… и сам вчера испугался, глядя на наш с Виктором жуткий забег в пасть нечисти. Или я это себе придумала, потому что захотела стать для него действительно важной?

Скорее всего.

– Болотные девы поют свои песни сотни лет, – снова заговорил Конрад, принявшись поглаживать меня по плечу и прижимаясь виском к моей макушке. – И каждый слышит в них свое, Лиара. Эта нечисть страшна тем, что чувствует потаенные страхи, обращается к ним и обещает забрать себе. Исцелить. Но ничто не дается просто так. И боль уйдет не одна, а вместе с тобой, потому что она – часть тебя. Как и счастье. Чем больше боли внутри человека, чем он неуверенней или напуганней, тем легче отзывается на чары болотных дев.

Я вспомнила ночь.

И Конрада, легко противостоящего зову.

А затем себя. Сомнения и страхи во мне давно затмили все хорошее. Они заполнили мою душу много лет назад, продолжая разрастаться, как грибок в сыром помещении. И я поощряла их рост, боясь даже надеяться на перемены к лучшему.

Я привыкла никому не верить, ничего не делать просто так, рассчитывать только на себя и подставлять подножку первой. Я сама вытеснила из души свет, с энтузиазмом продолжая погружение в темноту. И придумывая этому сотни оправданий. Налсур говорил об этом, но все зря. Если человек не готов исцеляться, ему не помогут ни один совет, друг или лекарство.

Зло невозможно рассмотреть внутри себя, если ты не желаешь видеть…

Все это требовало осмысления и принятия. А еще понимания, как жить дальше.

Доброй и пушистой милашки из меня уже точно не получится. Но я могла изменить свой путь. Начать сворачивать в нужном направлении маленькими шагами. Постепенно.

А пока удивляло другое: Конрад, крепко обнимающий сейчас, будто и не замечал, насколько скверный у меня характер. Он оставался рядом, несмотря на злые шутки, обвинения и вечное подозрение во всех мыслимых несчастьях. И даже признал как-то, что именно такой я его зацепила.

Это было ужасно глупо.

И ужасно мне нравилось. С каждым днем все сильнее. Но не говорить же ему подобного?!

– Отодвинься, – буркнула я, – повязка на моих глазах воняет чем-то ужасным. Кажется, Даниэль так за что-то мстит. Он точно добавил туда что-то мерзкое.

– Да, запах отвратительный, – согласился Конрад. – Но с другой стороны, он отпугивает комаров. И от тебя, и от меня. Поэтому я рядом.

– Грубиян, – пробормотала устало. – Ты должен был сказать, что не чувствуешь запаха. Чтобы мне не было неловко.

– Давай я компенсирую грубость своей благодарностью? – предложил Конрад. – Спасибо за ужасный запах от твоей повязки, Лиара. У меня даже нос пробило, хотя был легкий насморк. Ты – мое спасение.

Я цыкнула, сбросила его руку со своего плеча и, с удовольствием почувствовав, что он вернул ее обратно, быстро перевела тему:

– Итак, на тебя песни дев не подействовали. Значит, ты у нас бесстрашный?

– Еще год назад так и было, – согласился Конрад, притягивая меня к себе.

И я бы вырвалась, честное слово! Но на улице холодало, а от Экхана шло тепло. Эгоизм не позволил отдалиться, только поэтому прижалась крепче…

– Я встречал болотных дев на западе и легко противился зову тумана, – продолжил Конрад. – Чего уж, тогда и суккубы не могли на меня повлиять. Но вчера слышал песню.

– Серьезно? – удивилась я. – У тебя появились страхи?

– Выходит, что так, – усмехнулся Конрад. – Мне девы обещали подарить покой, забрав напрасные мечты. Они пели о том, что я никогда не смогу получить желаемого и упущу ту, о которой думаю все чаще. Потому что именно я невольно стал причиной самых плохих перемен в твоей жизни. Пели, что ты никогда не сможешь смотреть на меня без ненависти. Никогда не сможешь доверять и пойти навстречу. В общем, да, Лиара, они легко нашли мою слабость. Но просчитались. Ты была рядом, и хватило одного объятия, чтобы сбросить наваждение.

– Значит, я тебя спасла, – хмыкнула, чувствуя, как привычное недоверие смешалось со жгучей надеждой перестать видеть во всем подвох! Перестать подозревать Конрада в обманах и разрешить себе вообразить будущее рядом с ним. Каким оно могло быть для нас двоих, а не для каждого по отдельности?

Опасные мысли.

– Что хочешь за спасение? – Конрад чуть отстранился. – Могу подарить поцелуй. У меня отлично получаются.

– Студенты слушают все это? – строго спросила я.

Сердце застучало сильнее, в ушах зашумело.

– Нет. – Мне показалось, голос Конрада выдал разочарование моей реакцией, но не прошло и десятка секунд, как он продолжил веселым тоном: – Студенты ушли, как только я бесцеремонно уселся на твое бревно. В них больше воспитания, чем во мне и в тебе.

– Ты и правда ведешь себя слишком бесцеремонно, – заключила я.

– Это еще что, – засмеялся он. – Дальше будет больше.

– Угрожаешь? – Я выдавила из себя улыбку, хотя смешно не было.

Скорее было страшно от собственных мыслей и от своей реакции на слова Экхана. А еще от того, что однажды, быть может прямо сейчас, ему надоест заверять меня, как сильно я небезразлична. У всех есть границы, за которые не стоит переступать, потому что любому терпению приходит конец.