«Как ацтекское божество», — донесся чей-то шепот.

Американцы тоже не сводили глаз с художницы. В их глазах она выглядела восхитительно и экстравагантно, как и подобает настоящей королеве. Даже две женщины, стоявшие рядом с Риверой, отвернулись от него. Диего послал ей божественную улыбку. «Ты Мексика, ты моя жизнь, моя любовь», — произнес он одними губами.

— Фрида, ну наконец-то ты пришла! — воскликнула Долорес и захлопала. Остальные последовали ее примеру. Фрида склонила голову и засмеялась. Все сомнения, которые терзали ее минуту назад, вся печаль и беспокойство о здоровье растворились в этом искреннем смехе. И пока внимание присутствующих принадлежало только ей, она, медленно спускаясь по лестнице, смотрела только на Диего. Это был момент, полный волшебства. «Он любит меня, как и я люблю его», — пронеслось в голове. Легкой улыбкой Фрида дала понять это Диего, который по-прежнему не сводил с нее глаз.

— Давайте праздновать! — весело закричала она. — Да здравствует жизнь! Viva la vida!

К ней подошла Долорес, ведя за собой незнакомого мужчину.

— Это Фрида Кало, — сказала дель Рио. — А это Джон…

— Джон Миллер, — представился мужчина и протянул ей руку. — Я из «Сан-Франциско кроникл». Хотелось бы задать вам несколько вопросов.

— Мне, не моему мужу? — спросила Фрида с кокетливым блеском в глазах.

— Вам. Вы, наверное, уже не помните, но однажды я уже упоминал вас в статье. Вы тогда были с Диего Риверой в Сан-Франциско, и я написал, что жена Диего — очень привлекательная темноглазая женщина, которая и сама не чужда искусства. Если позволите, с тех пор вы стали еще прекраснее. — Он отвесил легкий поклон.

— Это вы говорите как журналист?

Миллер улыбнулся.

— Нет. Как журналист я сказал бы, что вы вот-вот выиграете у мужа первенство за сердца наших читателей. Можно взглянуть на ваши последние работы?

Фрида оглянулась. Вокруг толпились люди, все хотели с ней поздороваться.

— Сейчас не самый подходящий момент. Приходите завтра вечером. Но сначала, пожалуйста, останьтесь и отужинайте с нами. Вы танцуете?

Весь вечер Фрида была на высоте, плясала и пела. Жаль, что среди гостей не было Кончи Мишель — ее голос, исполненный чувственности и силы, никого не оставил бы равнодушным. Фрида еле-еле выпроводила американцев: те не хотели уходить и не сводили с нее влюбленных глаз. В итоге женам пришлось вмешаться и увести их чуть ли не силой. Когда Фрида вернулась в студию Диего, к ней подошла Кристина:

— Наконец-то они ушли. Уверена, теперь твое гостеприимство будут расхваливать на всех углах. Только ты умеешь говорить с десятью людьми одновременно, да так, чтобы каждый остался в полной уверенности, что ты говорила именно с ним. За тебя! — Она подняла бокал и чокнулась с Фридой. — А теперь пойдем потанцуем.

На следующее утро у Фриды сильно разболелась голова. В ушах у нее звучали слова доктора Элоэссера. «Вам не стоит злоупотреблять алкоголем, у вас не та конституция», — часто повторял он озабоченным голосом.

Фрида и сама замечала, что после неумеренных возлияний ей становилось хуже. Но прошлым вечером у нее было превосходное настроение, и она наслаждалась комплиментами гостей. Каждый из американцев приобрел по картине, а Диего быстро дал понять их рыхлым женам, что не интересуется ими. Он попросту бросил американок и весь вечер танцевал с Фридой.

— Ох, милый доктор, — прошептала она. — Если простите мне вчерашние безумства, обещаю: впредь не выпью больше ни капли, даже на собственных похоронах.

Она взглянула на противоположную сторону кровати, где спал Диего. Он весь вечер смотрел только на нее, а когда гости разошлись, пришел к ней в спальню и любил жену с прежней нежностью и страстью. Фрида ласково взъерошила пальцами шевелюру Риверы. Воспоминания о пылкой ночи придали ей сил. И все же, отправляясь на кухню выпить крепкого кофе, она едва держалась на ногах.

Фрида еще сидела за кухонным столом, когда появилась Миранда с телеграммой. Фрида вздрогнула: телеграммы обычно не предвещали ничего хорошего.

Послание пришло от Аниты Бреннер из Нью-Йорка, где та снова жила. Подруга писала, что Льву Троцкому с женой крайне необходимо подыскать убежище в другой стране, потому что норвежцы больше не желают терпеть их у себя. Троцкий опасался за свою жизнь, и Анита просила Диего помочь ему. В конце концов, несколько месяцев назад Ривера вступил в Четвертый, троцкистский интернационал. Фрида на этот шаг не решилась.

Она положила телеграмму перед собой на стол. Если бы послание принесли накануне вечером, они могли бы лично попросить о помощи президента Карденаса, который также был среди гостей. Налив в чашку кофе, Фрида отправилась в спальню будить Диего. Когда она объяснила ему ситуацию, Ривера тут же проснулся, вскочил и, поцеловав Фриду, заявил:

— Прямо сейчас пойду к Карденасу и спрошу, не предоставит ли он убежище Льву и Наталье.

— Я с тобой, — решила Фрида.

Их надежды имели подсобой основания. Левый президент Ласаро Карденас уже принял многих испанских беженцев.

В итоге Карденас разрешил Троцкому приехать в Мексику при условии, что он не будет вмешиваться во внутренние дела страны.

— Вы за него отвечаете, — предупредил он Диего, когда они прощались.

Наталья и Лев Троцкие прибывали 9 января. Однако Диего не смог поехать в Тампико, куда причаливал норвежский пароход, на котором Троцкие плыли в Мексику. Ривера так и не долечил почки и был вынужден лечь в больницу, так что в порт отправилась Фрида. И это было правильное решение, потому что Наталья категорически отказывалась сходить на берег, пока не увидит знакомых, которым можно доверять. Она боялась покушения и, лишь увидев на пирсе Фриду, согласилась покинуть корабль.