Что-то, что не нуждалось ни в названиях, ни в ярлыках, потому что говорило само за себя.

Я не могла объяснить, что чувствовала сейчас.

Было ли теперешнее чувство таким уж непохожим на то, что пробудилось во мне при первой встрече с этим бесшабашным, ребячливым парнем за барной стойкой? Я спросила себя, не являлось ли это чувство обычным взаимопониманием, человеческим и почти родственным, из тех, что возникают между близкими людьми сразу, не рассчитывая быть отвергнутыми?

Я обладала мощными защитными механизмами, умела обороняться от всех и каждого, даже от Руби. Меня настораживала чужая доброта, я одинаково сторонилась тех, кто протягивал мне руку помощи, не прося ничего взамен, и тех, кто по отношению ко мне проявлял отзывчивость, чтобы нравиться самим себе. Но Джеймсу удалось найти ко мне дорогу без каких-либо приторных уловок, просто благодаря своей непосредственности, веселому нраву и бесчисленным недостаткам. Рядом с ним я не чувствовала себя изгоем, не казалась чужой или какой-то неправильной. Меня не пугало его присутствие, потому что он, как и я, не был идеальным.

Я опустила глаза и уставилась на его руку. Затем, не говоря ни слова, пожала ее.

Джеймс заулыбался.

– Пусть мы только что познакомились, – пошутил он, оставаясь все тем же балбесом, – но все же не позволите ли вас подвезти?

Прежде чем я успела ответить, он театральным жестом отвел руку в сторону, указывая на свою «машину», припаркованную в нескольких метрах от нас.

Под уличным фонарем во всем своем неярком блеске гордо стоял остов электроскутера – по-другому не скажешь про этот обшарпанный драндулет. Он напоминал труп какого-то древнего городского животного, обглоданного до костей и оставленного гнить в заброшенном переулке. В общем, скутер Джеймса вызывал ужас.

– Нет, спасибо! – Я скептически покачала головой.

– Пойдем! Обещаю незабываемую поездку, – подбодрил Джеймс, кладя руки мне на плечи и легонько подталкивая к своему дряхлому коню.

Я нахмурилась и бросила на него настороженный взгляд.

– Я на эту штуку не полезу, – категорично заявила я, но через несколько мгновений почему-то оказалась в седле с потертым шлемом на голове. Эта развалюха бросала вызов всем законам физики.

– Держись!

В кепке Джеймс был похож на доставщика пиццы.

– За что? Джеймс, на твоей колымаге нет даже подставки для ног!

– Погнали! – воодушевленно объявил он, резко стукнув по ручке.

И мой возмущенный крик затерялся среди окутанных ночью небоскребов.

Moonlight Velvet принес с собой большие ожидания и сильное волнение.

На следующий день я, спасаясь от холода, замоталась в шарф по глаза. Подойдя к клубу, спустилась по извилистому лабиринту в его недра. У входа за высоким столом, как обычно, сидела Кристин.

Рядом с переговорным устройством лежала стопка пакетов с аккуратно сложенной униформой. Она проверила бирки, прикрепленные к комплектам, и вручила их двоим парням, которые взяли пакеты под мышки и, болтая, направились к раздевалке.

Мы с Кристин не очень ладили. Точнее, мы друг друга не переносили.

Насмешливая и ухмыляющаяся неприязнь Кристин, которую она открыто демонстрировала с первого дня, портила мне настроение – эта девушка была самой неприятной из всех. Я не удосужилась поприветствовать ее ни словом, ни жестом. Молча остановилась перед ее столом, обозначив свое присутствие покашливанием. Я ждала, что Кристин соизволит поднять глаза, но вредность оказалась сильнее ее.

– Мою форму, пожалуйста, – угрюмо и глухо через шарф сказала я.

Она продолжала что-то корябать на листе бумаги.

– Тебя зовут…

– Ты прекрасно знаешь, Кристин.

Мой раздраженный тон убедил ее наконец поднять голову.

– О, Викандер, – протянула она с фальшивым удивлением и чуть не захихикала. – Я приняла тебя за парня.

Она насмешливо посмотрела на мое обмотанное шарфом лицо и оценивающе оглядела меня снизу доверху. Я проделала то же самое.

Как и охранники, по случаю мероприятия Кристин сегодня оделась более нарядно, чем всегда: черный жилет поверх белой рубашки, узкие брюки, блестящие мокасины, одним из которых она лениво покачивала туда-сюда, закинув нога на ногу.

Пирсинг в ушах она заменила двумя длинными сверкающими серьгами, которые колебались при малейшем движении головы; вместо привычного колечка в носу была пусета со стразом. Волосы она уложила на выбритую сторону, и они ниспадали на плечо каштановым каскадом, смягчая острые линии крючковатого носа и тонких губ.

– Какая жалость, – заявила она, – для тебя нет униформы.

– В смысле?

– В буквальном смысле. Нет, и все. Несколько минут назад я выдала последний комплект для зала. – Она помахала листком со списком сотрудников, усеянным ее закорючками; затем, подперев подбородок ладонью, уставилась на меня взглядом нахальной кошки.

– Слушай, мне не до шуток, – процедила я сквозь зубы, но ее, казалось, забавляло наблюдение за тем, как я закипаю, ей как будто нравилось ставить меня в дурацкое положение.

Ну и стерва!

– А я и не шучу. Я только что проверила список.

– Проверь лучше!

– А что, если я скажу, что не нахожу здесь комплекта для тебя?

– А что, если я пошлю тебя куда подальше? Тогда, может, найдешь?

Она поджала губы.

– Очень остроумно.

– Тебе не нужно чувство юмора, Кристин, достаточно чувства ответственности, – прорычала я, но в этот момент меня окликнули: