Шрифт:
Раздор. Темный дракон, чьи глаза горели завистью. Он шептал что-то другим, и те отворачивались от ведьм.
Разлука. Разорванные клятвы. Проклятия, брошенные в спину.
Пророчество.
Голос прозвучал не в ушах, а в самой крови:
«Когда последняя ведьма полюбит последнего дракона — либо старые раны затянутся, либо мир расколется.»
Я отпрянула.
— Это… о нас?
Феникс прыгнул на стол и тронул лапой книгу.
— О вашем выборе.
Руна на моей руне вспыхнула в ответ, и фрески погасли.
Глава 15
Виктория
Я не услышала, как они вошли. Погруженная в изучение фолианта, я давно потеряла счет времени. Воздух в лаборатории был густым от запаха пергамента, сушеных трав и чего-то еще — острого, металлического, как запах крови после дождя. Звон разбитого стекла заставил меня вздрогнуть.
— Черт! — Лиза поспешно отпрыгнула от осколков, но было поздно. Колба с каким-то зельем разлетелась вдребезги, и его содержимое — густая жидкость цвета черничного варенья — растеклось по каменному полу. Я наблюдала, как капли зелья начали пузыриться, разъедая камень, оставляя после себя крошечные дымящиеся кратеры.
— Ты выглядишь… — Лиза замерла, ее глаза расширились. — Боги, Вика, ты выглядишь ужасно.
Я не ответила.
Мои пальцы вцепились в края древнего фолианта так, что ногти оставили на пергаменте крошечные полумесяцы. Книга была теплой на ощупь, будто живой. Страницы, испещренные письменами, светились призрачным сиреневым мерцанием, точно таким же, какое теперь пульсировало у меня под кожей, в такт ударам сердца.
«Камни Лунного Пламени не просто дают силу. Они меняют суть носителя. Тело. Разум. Душу.»
Буквы, выведенные чернилами, смешанными с пеплом и, как я теперь подозревала, кровью, будто впивались мне в глаза. Они горели, оставляя изображение на сетчатке, даже когда я моргала.
— Вика… — за моей спиной раздался шорох, и вдруг хватка на моем запястье, Сара.
Ее пальцы, обычно такие теплые, умеющие утешить одним прикосновением, сейчас леденели от ужаса.
— Посмотри на себя!
Я подняла голову и прошептала заклинание, появилось зеркало. В зеркале, отражалось нечто, что уже не было полностью мной.
Волосы еще вчера, густые, темные, пахнущие дымом костра и травами. Теперь… Кончики стали белыми. Не просто седыми, выжженными, будто их окунули в лунный свет и забыли вытащить.
Глаза зеленые, все еще зеленые. Но теперь в глубине зрачков… Искры. Крошечные, фиолетовые, как те, что мерцали в глубине камня, вшитого в мою ладонь. Они вспыхивали в такт моему дыханию.
Тень за моей спиной, вроде бы обычная… но нет. Она была гуще. Темнее. И когда я повернула голову, она замедлилась, будто не успевала за мной. Я сжала кулаки так, что камень в ладони впился в плоть.
— Я знаю. — мой голос звучал хрипло, будто кто-то прошелся наждаком по моим голосовым связкам.
Я не спала всю ночь. Каждый раз, когда я закрывала глаза, передо мной вставали они, фрески из скрытого храма, пророчество, его голос, шепчущий о выборе…
— Если я не научусь контролировать это до испытания… — начала я, но тут шипение Феникса заставило меня замолчать.
Он дремал на верхней полке, свернувшись в рыжий комок, но теперь один его глаз был открыт, зеленый, слишком человеческий.
— Тогда твоя дракониха получит ровно то, чего боится, — произнес он, и его голос, обычно насмешливый, теперь звучал как скрежет когтей по мрамору. — Настоящую Ведьму Крови.
Тишина.
Лиза и Сара переглянулись. Я видела, как Лизин палец непроизвольно потянулся к амулету на ее шее, простому, серебряному, защитному.
Они не знали о пророчестве. Не знали, что каждая минута, проведенная с Камнем, меняет меня. Что я чувствую, как что-то шевелится у меня в груди, за ребрами, там, где должно быть только сердце. Я резко встала.
— Нам нужно тренироваться, — я провела языком по пересохшим губам. — Сейчас!
Лаборатория, некогда уютное место с пучками сушеных трав и аккуратными рядами склянок, теперь напоминала поле битвы. Воздух гудел от накопленной магии, тяжелый и плотный, как перед грозой. Я развернула фолиант с характерным шелехом пергамента, остановившись на странице с «Узорами Удержания» — древними рунами, созданными для укрощения дикой магии.
— Отойдите подальше, — мой голос прозвучал странно глухо, будто доносился из глубины колодца. — Не знаю, что произойдет.