— Стражи, — прошипел он, и в этом слове было столько первобытного ужаса, что мои руки сами собой сжались в кулаки.

Стражи Лунного Пламени?

В памяти всплыли обрывки знаний из фолианта — древние существа, высеченные из самого камня мироздания. Они не жили и не умирали. Они были. Вечные стражи запретных знаний, каратели тех, кто осмелился прикоснуться к тому, что не должно было быть потревожено.

— Но как… — Сара прижалась к Лизе, ее пальцы впились в подругу так, что побелели суставы. — Как они нашли нас? Здесь же защитные круги…

Я посмотрела на свои руки. Фиолетовые искры в глазах. Выжженные узоры на полу, все еще тлеющие зловещим сиреневым светом. Тень за моей спиной, которая двигалась сама по себе, будто живое существо. Озарение ударило, как молния.

— Я сама их позвала, — прошептала я, ощущая, как в горле пересыхает. — Каждая попытка… Каждая вспышка магии… Это был сигнал. Как маяк в ночи.

В комнатах что-то грохнуло снова — на этот раз прямо рядом с нами. С потолка посыпалась штукатурка. Дверь в лабораторию затряслась в раме, петли завизжали под невидимым натиском.

Феникс прыгнул мне на плечо, его когти впились в кожу сквозь тонкую ткань рубахи. Боль была острой, почти приятной — единственное, что казалось реальным в этом кошмаре.

— Они пришли за Камнем, — прошипел он прямо в ухо. — И за той, кто осмелился носить его.

Лиза резко выпрямилась. В ее глазах читалась паника, но голос не дрогнул.

— Что будем делать?

Я разжала ладонь. Камень пульсировал, как второе сердце, его сиреневое свечение освещало лицо Лизы мертвенным светом.

— Бежать нельзя, — пробормотала я. — Они уже окружили дом. Чувствую… Их много.

— Тогда сражаемся! — Сара сжала кулаки, но я покачала головой.

— Самоубийство. Они… — Дверь треснула под очередным ударом, в дереве появилась глубокая щель. — Они не из тех, кого можно победить заклинаниями.

Дверь треснула снова. Щель превратилась в зияющий разлом. Сквозь него пробивался свет — не теплый желтый свет ламп, а холодное, мертвенное сияние, похожее на лунный свет в морозную ночь.

— Тогда что?! — закричала Сара. В ее голосе слышались нотки истерики.

Я закрыла глаза. В темноте всплыли слова пророчества, будто написанные огнем на внутренней стороне век.

«Когда последняя ведьма полюбит последнего дракона…»

— Я должна сдаться, — сказала я, открывая глаза.

Но не Стражам, а той силе, что зовет меня.

Дверь разлетелась в щепки с оглушительным грохотом. Обломки дерева разлетелись по подвалу, один из них оставил кровавую царапину на моей щеке.

В проеме, заполняя его собой, стоял Страж.

Двуногий. Массивный. Его кожа — нет, не кожа, покров — напоминала потрескавшийся базальт, черный и блестящий. В щелях между плитами камня пульсировало сиреневое свечение. Глаза — два угля, горящих холодным огнем. Пасть… Боги, его пасть была усеяна кристаллами, острыми как бритвы, которые скрежетали при каждом движении.

Он взревел, и звуковая волна ударила по нам, заставив Лизу и Сару вскрикнуть и закрыть уши. Феникс глубже вонзил когти мне в плечо.

Я сделала шаг вперед, подняв руку с Камнем. Его свечение усилилось, стало почти невыносимым.

— Я готова, — прошептала я, хотя никто, кроме меня, не знал, к чему именно.

Тьма ответила, она пришла не извне. Она поднялась изнутри, из самой глубины моего существа, из каждой клеточки, пропитанной Лунным Пламенем. Она текла по моим венам, заполняла легкие, вырывалась изо рта черным дымом.

Страж замер.

В последний момент, перед тем как тьма полностью поглотила мое зрение, я увидела, как его каменные черты… исказились.

Не злобой, страхом.

Я стояла на грани между мирами, ощущая, как реальность трещит по швам. Воздух гудел низким, нарастающим звуком, будто сама вселенная напряглась в ожидании. Каждая клетка моего тела кричала от переизбытка магии — она переполняла меня, вырывалась наружу через поры кожи, оставляя на лице и руках тонкие фиолетовые узоры, похожие на трещины в стекле.

Тень передо мной медленно обретала форму. Сначала это были лишь размытые очертания, но с каждым мгновением они становились четче. Я чувствовала, как по моей спине стекают струйки пота, пропитывая тонкую ткань рубахи. В горле стоял ком — сухой, горячий, мешающий дышать.