Она появилась целиком в один миг. Высокая. На голову выше меня. Ее черты были одновременно чужими и до боли знакомыми — будто я смотрела на свою собственную тень, но тень, прожившую тысячу жизней. Ее волосы — не просто черные, а абсолютно безцветные, будто вырезанные из куска ночного неба — медленно колыхались в невидимом ветру. А глаза… Боги, ее глаза были точь-в-точь как у меня сейчас — полностью фиолетовые, без зрачков, светящиеся изнутри неестественным сиянием.

Когда она улыбнулась, мне показалось, что трескается само время. Ее губы растянулись слишком широко, обнажив идеально ровные, слишком белые зубы.

— Наконец-то, — прошептала она.

Ее голос. Это было самое ужасное. Он звучал как мой собственный, но… искаженный. Будто десятки моих отражений в кривых зеркалах заговорили одновременно.

Страж за спиной заревел — звук, от которого задрожали стены лаборатории. Я почувствовала, как по моей спине пробежали мурашки. Но когда я обернулась, то увидела нечто невероятное.

Огромное каменное существо пятилось.

Его кристальные клыки, которые минуту назад сверкали в готовности разорвать меня, теперь были прикрыты каменными губами. Глаза-угли сузились. Он делал шаг назад, затем еще один — и вдруг резко бросился вперед!

Ведьма Крови даже не повернула головы. Она просто подняла руку — изящное, почти небрежное движение, будто отмахивалась от надоедливой мухи. Воздух взорвался. Ударная волна ударила меня в грудь, отбросив к стене. Я вскрикнула, когда голова ударилась о камень, и на секунду мир помутнел. Когда зрение вернулось, я увидела. Стража, вмурованного в противоположную стену. Его каменная грудь была вдавлена, будто кто-то ударил гигантским молотом. Трещины расходились от его тела по всей стене. Из пасти вырывались клубы сизого дыма.

— Ты не готова, — сказала Ведьма, поворачиваясь ко мне.

Ее слова обжигали. Не метафорически — буквально. Каждое слово оставляло на моей коже маленькие ожоги, будто падали раскаленные угольки.

— Но у тебя нет выбора.

Ее рука протянулась ко мне. Пальцы — длинные, слишком длинные, с ногтями, похожими на осколки обсидиана — приближались к моему лбу. Я пыталась отпрянуть, но тело не слушалось. Казалось, я приросла к полу.

Когда ее холодный палец коснулся кожи между бровей, мир взорвался.

Визуальный шквал образов обрушился на меня. Я видела себя — но не себя — стоящую над поверженным золотым драконом. Мои руки (но не мои — эти пальцы были длиннее, украшены перстнями с кровавыми камнями) сжимали окровавленный кинжал. Чешуя дракона (Марка? Это был Марк?) мерцала в последних лучах заката.

Город. Наш город! Но разрушенный до основания. Башни лежали в руинах, улицы были завалены телами. Воздух дрожал от криков и плача.

И снова Марк. Его человеческая форма. Он стоял передо мной, глаза (такие знакомые, такие любимые) полные невыносимой боли. Его губы шевелились, но я не слышала слов. Только видела, как по его щеке стекает слеза. Она испарилась, не достигнув подбородка — так горяча была его ярость.

— Нет! — мой крик разорвал видение. — Я никогда! Я не…

Ведьма не отпускала моего лба. Ее улыбка стала шире. Неестественно шире. Уголки рта порвали кожу, потянувшись к ушам.

— Это будет, — прошептала она, и каждое слово прожигало мне душу. — Если ты не примешь правду. Если не станешь той, кем должна быть.

Я задыхалась. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот разорвет грудную клетку. По щекам текли горячие слезы — они испарялись, едва касаясь кожи

— Я не хочу этого! — я билась в ее невидимых путах, чувствуя, как магия вырывается из-под контроля. Фиолетовые искры сыпались с моих рук, оставляя на полу обугленные следы.

— Ты должна.

И в этот момент, дверь взорвалась. Не просто открылась — разлетелась на тысячу щепок, которые тут же вспыхнули в воздухе. В проеме, окутанный дымом и пламенем, стоял Марк.

Но не тот Марк, которого я знала. Это был Марк во всей своей драконьей ярости. Его золотые чешуйки светились изнутри, крылья (огромные, великолепные) были расправлены так, что заполнили весь дверной проем. Глаза горели как два солнца.

— Отойди от нее! — его голос гремел, заставляя дрожать землю под ногами.

Ведьма медленно повернула голову. Ее шея изогнулась под невозможным углом. Она рассмеялась — звук, от которого у меня пошла кровь из носа.

— Он твой, — прошептала она, поворачиваясь ко мне в последний раз. — Но выберешь ли ты его, когда узнаешь правду?

Я хотела ответить. Хотела крикнуть, что всегда выберу его. Но тьма уже смыкалась надо мной — густая, липкая, неумолимая.

Последнее, что я увидела перед тем, как погрузиться в пучину — это Марк, бросающийся вперед, его когти, сверкающие в полумраке… и улыбку Ведьмы, растворяющуюся в воздухе. А потом — было только падение.