При всей своей агонии резни и разрушений Великая война 1914–18 годов мало что решила. Со временем её стали считать лишь начальной главой Тридцатилетней войны двадцатого века — конфликта, который длился тридцать один год, если быть точным, с 1914 по 1945 год, и ценой примерно шестидесяти миллионов жизней навсегда изменил мир. Конечно, Первая мировая война разрушила АвстроВенгерскую империю и оставила Германию побежденной. Но договор, подписанный в Зеркальном зале Версаля 28 июня 1919 года, не погасил амбиций, разжегших войну, и не утихомирил тревоги, которые она породила. Победители и побежденные согласились лишь в том, что конфликт стал ужасной катастрофой, беспрецедентным кошмаром, проливающим кровь, убивающим людей, пожирающим нации. Все были полны решимости избежать его повторения. Точнее, каждая нация была полна решимости избежать повторения своей роли в нём.

Для двух стран, Италии и Японии, неприятной оказалась не столько сама война, сколько её неутешительный исход. И итальянцы, и японцы чувствовали себя обманутыми в Версале и лишёнными справедливых заслуг победителей, и в итоге оказались под властью правителей, стремящихся исправить это недовольство, если потребуется, силой оружия. В 1922 году к власти в Италии пришёл фашистский лидер Бенито Муссолини. Иль Дуче мечтал о новой Римской империи в Африке и восточном Средиземноморье. Японские милитаристы положили глаз на Китай, особенно на богатый северный регион Маньчжурии, а в перспективе — на Юго-Восточную Азию и Голландскую Ост-Индию.

Россия, революционизированная большевиками в 1917 году, заключила свой собственный мир с Германией в Брест-Литовске в марте 1918 года, а затем обнаружила, что полностью отстранена от участия в переговорах в Париже, на которых был подписан Версальский договор. Главным уроком, который новый советский режим вынес из войны, стала польза и даже необходимость хитрого нейтралитета. Опасаясь и изолируя западные демократии, Советский Союз при Иосифе Сталине посвятил себя построению «социализма в одной стране» в ожидании возобновления капиталистического братоубийства, которое уверенно предсказывала марксистско-ленинская теория.

Франция, сумевшая отразить немецких захватчиков 1914 года только с помощью британских и, в одиннадцатый час, американских союзников, сделала из своего военного опыта два вывода: французская граница с Германией должна быть массированно укреплена, чтобы любая будущая война не велась на французской земле; и что Франция не может успешно бороться в одиночку с немецкой мощью. Ни один из этих рецептов не оказался полезным на практике. Военный министр Франции Андре Мажино приказал построить вдоль франко-германской границы якобы неприступную сеть фортов, носящих его имя. Но линия Мажино со временем стала символизировать тщетность статичной тактики в наступающую эпоху мобильной войны и, в более широком смысле, упрямую пустоту и жесткую оборонительную логику межвоенного французского военного мышления — классический пример военных планировщиков, ведущих последнюю войну. Что касается союзников, то французы испытали горькое разочарование, когда американцы не выполнили обещание Вудро Вильсона, данное им в Версале, подписать договор, обязывающий Соединенные Штаты гарантировать безопасность Франции. Британия, другой бывший соратник Франции по борьбе с кайзеровской Германией, оказалась не более надежной. В послевоенные десятилетия Франция играла неопределенную и незначительную международную роль.

Обескровленная четырьмя годами окопной войны, Британия после 1918 года решила не допустить, чтобы локальное раздражение в Европе, подобное столкновению между Австро-Венгрией и Сербией, положившему начало Великой войне, переросло в очередное великодержавное кровопролитие. В одном только сражении на реке Сомме в 1916 году погибло 420 000 британцев; год спустя в Пашенделе погибло ещё 245 000. После таких ужасающих потерь Британия поклялась никогда больше не бросать крупные сухопутные силы против основной силы противника на европейском континенте. В любом будущем конфликте Британия будет полагаться главным образом на морскую и воздушную мощь и оставит большую часть наземных боевых действий другим. Но общественные настроения в Британии, как и во Франции, были прежде всего направлены на то, чтобы полностью избежать новой войны. «Этот дом ни при каких обстоятельствах не будет сражаться за своего короля и свою страну», — печально проголосовали студенты Оксфордского союза в феврале 1933 года. Два года спустя тысячи молодых пацифистски настроенных британцев присоединились к Союзу обещания мира, чтобы выступить против скромных на тот момент мер правительства по перевооружению.

В побежденной Германии Адольф Гитлер перевел уроки войны для своей страны в рецепт победы в следующий раз. Практически один среди выживших в Великой войне, бывший капрал Гитлер жаждал новой войны. Он рассчитывал, что сама немыслимость новой войны в глазах большинства государственных деятелей — особенно во Франции и Великобритании, не говоря уже о далёких Соединенных Штатах, — надолго ослепит их, лишив воли и средств противостоять ему.

Эти намерения были столь же просты, сколь и гротескны: обеспечить себе жизненное пространство (Lebensraum), на которое расово очищенный немецкий народ мог бы расширяться бесконечно. Очистившись от того, что Гитлер определил как еврейский инкуб в их среде, «основная раса» смести «неполноценные» славянские народы и многие миллионы евреев, проживавших на востоке Германии, получить новую почву для немецкой пашни и создать великий Рейх, который просуществует тысячу лет. Это грандиозное расистское геополитическое видение, считал Гитлер, может быть реализовано только войной, но не тактикой Великой войны 1914–18 годов. Гитлер тоже извлек уроки из истории. Поражение 1918 года подтвердило, что в затяжной войне Германия против всех победить не сможет. Поэтому Гитлер решил вести войну поэтапно, по одному противнику за раз, нанося быстрые и мощные удары по разрозненным врагам. Он будет искать союзников, где только сможет, и маневрировать, когда это будет возможно, прикрываясь дипломатией. Он использовал бы все преимущества современных технологий, особенно быстрые средства транспортировки войск и огневой мощи, а также устрашающую ударную мощь бронетанковых дивизий. Стратегия Гитлера хитро использовала величайшие слабости его противников: их болезненный страх перед возобновлением боевых действий, их неспособность найти общий язык, их нежелание перевооружаться, их рабскую преданность устаревшим доктринам ведения войны.

В первую очередь Гитлер укрепил свою власть в самой Германии. В течение нескольких месяцев после своего назначения канцлером в январе 1933 года он стремился уничтожить всю оппозицию и превратить Германию в тоталитарный режим с верховным и единственным лидером — фюрером. В напряженной атмосфере, возникшей после поджога здания Рейхстага в ночь на 27 февраля 1933 года, его правительство издало чрезвычайные указы, фактически подавляющие свободу слова и собраний. На следующей неделе, как раз во время инаугурации Франклина Рузвельта в Вашингтоне, немецкий народ отдал нацистской партии почти 44 процента голосов на последних парламентских выборах, в которых будет разрешено участвовать в течение следующих дюжины лет. Ободренный, Гитлер ввел в действие чрезвычайные указы и усилил аресты депутатов-коммунистов, которые составляли его главную парламентскую оппозицию. Получив большинство в рейхстаге, 23 марта нацисты приняли закон о полномочиях, который передавал всю законодательную власть в руки Гитлера. Пока Франклин Рузвельт добивался от американского конгресса принятия закона о Ста днях весной 1933 года, Гитлер распускал профсоюзы, ставил своих нацистских подручных под контроль различных федеральных земель, нацифицировал прессу и университеты. 14 июля правительство объявило нацистов единственной легальной политической партией в Германии. Теперь Гитлер правил без оппозиции. Над Германией воцарился террор, который с безжалостной эффективностью навязывало гестапо (Geheime Staatspolizei, или Gestapo). Год спустя, пока Рузвельт боролся с консервативными диссидентами, такими как члены Лиги свободы, Гитлер расправился со своим главным нацистским соперником, лидером SA Эрнстом Рёмом, устроив ему смертную казнь. В следующем году, в год принятия закона о социальном обеспечении и закона Вагнера, Гитлер кодифицировал свою политику в отношении евреев в Нюрнбергских указах, которые лишали немецких евреев гражданства, исключали их из профессий и военной службы, а также запрещали браки между евреями и «арийцами».

Гитлер соразмерял темпы своего стремления к диктатуре внутри страны с ускорением темпа своих провокаций за рубежом. В октябре 1933 года он вывел Германию из Лиги Наций и из Женевской конференции по разоружению. 16 марта 1935 года, выступая в роскошно украшенном Берлинском оперном театре, с последним оставшимся в живых фельдмаршалом Императорской германской армии под руку, он отказался от пунктов Версальского договора о разоружении, раскрыл существование тайно созданных германских военно-воздушных сил и приказал осуществить обширную программу перевооружения, включая создание полумиллионной армии призывников.