— Жена проситъ сказать, — разсказывалъ Львовъ, — почему мужъ, Брутъ, проводитъ ночь безъ сна и почему къ нему являются какіе-то люди въ маскахъ, точно заговорщики, которые боятся даже неуловимаго свта ночи? Брутъ отвчаетъ, что онъ не совсмъ здоровъ и, вообще, совтуетъ жен не тревожиться по-пустому и идти спать. Порція не вритъ, падаетъ на колни и говоритъ, что это значитъ, что Брутъ ей не довряетъ, — ей, Катона дочери, — ей, которая сама себя поранила, — ей, жен Брута, перваго гражданина Рима и т. д. Я не припомню всего, но Порція говоритъ очень краснорчиво и оканчиваетъ свой монологъ такъ: «О, если такъ, то Порція для Брута наложница, а не жена!»

— И только? — спросила Катерина Дмитріевна.

— И только, — все также улыбаясь, отвтилъ Львовъ. — И очень мало для того, чтобъ уничтожить весну жизни человка! — боле горячо продолжалъ онъ. — Соловей поетъ весною, а лтомъ не слыхать его, — и человкъ любитъ только тогда, когда сильно бьется сердце въ его груди, когда чистая кровь юности кипитъ въ немъ, а не тогда, когда медленно, въ тактъ пяти секунднаго маятника, бьется его пульсъ и попорченная жизнью кровь течетъ въ его жилахъ.

— Браво, браво!.. Браво, monsieur Львовъ! — громко одобрилъ Вороновъ восторженную рчь Львова.

— Это правда, — тихо сказала Катерина Дмитріевна. — «Папа знаетъ жизнь и обманывать не станетъ», — подумала она потомъ.

— Чему это вы аплодируете, monsieur Вороновъ? — спросила Софья Михайловна, которой началъ надодать разговоръ о земств, администраціи, желзной дорог, дворянств и т. п.

— Ораторскому таланту monsieur Львова, Софья Михайловна. Я не ожидалъ найти въ немъ оратора, а онъ прелесть какъ сказалъ о любви въ юности и старости.

— Вы боле пріятную тему избрали для разговора, чмъ мы, — улыбаясь шутила Софья Михайловна. — Но я бы совтовала вамъ, при этой тем разговора, не очень отдаляться отъ меня. Катя! мамаша желаетъ, чтобъ ораторскій талантъ monsieur Львова о любви въ молодости и о любви въ старости проявлялся при мн.

Вс направились изъ сада въ улицу, гд былъ домъ Рымнина.

Въ девятомъ часу вечера губернскій предводитель дворянства, посл экстреннаго земскаго собранія и посл обда, лежалъ на диван въ своемъ кабинет, курилъ сигару и находился въ самомъ пріятномъ расположеніи духа, что отлично отражалось на его красивомъ лиц, потерявшемъ свою обычную сухость и чрезъ то имвшемъ еще боле красивый видъ. Энергія и увлеченіе дворянъ гласныхъ и негласныхъ, съ которыми почти вс они ухватились на первыхъ порахъ за постройку земляныхъ работъ желзной дороги, приводили предводителя въ восторгъ, такъ какъ все это было боле грандіозно, боле толково и солидно, чмъ онъ ожидалъ, а это было очень и очень нужно для него. Читатель знаетъ уже, что предводитель, бывшій не такъ давно небольшимъ чиновникомъ, женился на женщин гораздо старе его лтами и некрасивой, что онъ взялъ за ней громадное приданое въ лсахъ, земляхъ, усадьбахъ и наличныхъ деньгахъ, что посл женитьбы онъ очень быстро достигъ высокаго и вліятельнаго положенія и зажилъ такъ роскошно, что возбуждалъ въ себ зависть не въ одномъ Лукомскомъ. Но мы должны сказать, что, благодаря такой роскошной и поэтической жизни, къ описываемому нами времени громадное приданое жены предводителя почти все уже ушло на эту жизнь: наличныхъ денегъ не было давно и истрачено было и то, что получилось отъ залога имній, лсовъ и домовъ. Служба Ивана Ивановича Сергева была почетна, величественна, онъ былъ при ней почти первымъ лицомъ въ губерніи; но, не давая никакихъ доходовъ, кром трехъ-тысячнаго жалованья, какъ предсдателя управы, она еще требовала громадныхъ расходовъ, — и губернскій предводитель дворянства уже давно создавалъ въ своей голов разные проекты заполученія громаднаго куша денегъ безъ пятна на совсти, безъ огласки, малйшей публичности и безъ малйшаго компрометированія своего высокаго положенія. Нсколько мсяцевъ назадъ вс проекты Сергева сводились къ тому, что нужно бросить предводительство и службу земства и заполучить большое, вліятельное мсто въ администраціи, съ хорошимъ содержаніемъ и съ возможностью имть на ономъ хорошій сторонній доходъ. Начальникомъ любой губерніи онъ могъ сдлаться безъ труда и во всякое время, такъ какъ онъ хорошо былъ извстенъ въ высшихъ сферахъ Петербурга и ему стоило только заявить свое желаніе, чтобъ оно было исполнено съ большой охотой и даже радостью: его умъ, солидная настойчивость и знаніе практики жизни, наглядно заявленные прекраснымъ веденіемъ земскихъ и дворянскихъ длъ губерніи, считались въ высшихъ сферахъ Петербурга почти необходимыми для участія въ трудныхъ длахъ администраціи государства. Но быть губернаторомъ онъ считалъ послднимъ дломъ. Ему хорошо извстны были случаи громадныхъ кушей, перепадавшихъ въ руки высоко-стоящихъ лицъ отъ разныхъ концессіонеровъ, и вотъ тутъ, около такихъ мстъ, вращались помыслы Сергева: попасть на такое мсто выработывалъ онъ проектъ. Бдствіе голода, нежданно постигшее губернію, помогло предводителю выработать грандіозный проектъ, совмщающій въ себ и избавленіе губерніи отъ голода, и избавленіе самого предводителя отъ безденежья.

Въ правительственныхъ сферахъ было уже года два ршено провести желзную дорогу отъ А… до Б… Дорога эта, дйствительно, имло громадное значеніе во всхъ ршительно отношеніяхъ: стратегическомъ, политическомъ, экономическомъ и даже, какъ увряли нкоторые, педагогическомъ. Необходимость постройки въ послднемъ, т. е. педагогическомъ, отношеніи доказывалась тмъ, что дорога, проходя по замчательнымъ въ исторіи мстамъ, дастъ возможность дешево и скоро осматривать эти мста, и педагоги могутъ тогда, для лучшаго ознакомленія и для легкаго усвоенія отечественной исторіи, возить гимназистовъ, студентовъ и офицеровъ, изучающихъ въ академіяхъ военныя науки, на экскурсіи въ эти мста. Но, несмотря на всю важность дороги, сооруженіе оной было отложено, благодаря вдругъ разразившимся коммерческимъ и биржевымъ кризисамъ и крахамъ въ Берлин, Вн и у насъ самихъ и благодаря тому, что политическій горизонтъ Европы началъ омрачаться замшательствомъ, пока еще впрочемъ очень неопредленнымъ, между Франціей и Пруссіей. Губернскій предводитель и надумалъ воспользоваться голодомъ губерніи, чтобы, во-первыхъ, ускорить постройку дороги и, во-вторыхъ, забрать постройку въ руки земства, т. е. почти въ свои собственныя руки, какъ предсдателя губернскаго земскаго собранія, съ такими новыми громадными правами — и какъ предсдателя губернской управы, и, наконецъ, какъ губернскаго предводителя. Имя тысяче-верстную дорогу въ своихъ почти рукахъ, Сергеву казалось не труднымъ устроить дло такъ, чтобъ и избавить губернію отъ голода, и для себя заполучить столько, сколько только пожелаетъ онъ самъ. Предсдатель управы и предводитель дворянства, въ одномъ конечно лиц, похалъ въ Петербургъ и отъ лица дворянъ и, главное, отъ лица земства губерніи, котораго прямой долгъ помочь голодающему крестьянству, выхлопоталъ концессію, съ которой мы уже познакомили читателя въ прошлой глав.

«Дло устроилось лучше, чмъ я ожидалъ, — думалъ предводитель, лежа на диван и покуривая дорогую гаванскую сигару, дымъ которой почти былъ не замтенъ въ полутьм кабинета. — Хлопонинъ предлагалъ милліонъ для земства и сто тысячъ на дла благотворительности, по личному моему усмотрнію. Сегодня получилъ письмо отъ Брестова, Карлова и Ко съ предложеніемъ тоже милліона земству и двухсотъ тысячъ на дло благотворительности „по безконтрольному назначенію вашего превосходительства“, какъ написано въ письм… Но это все не то… Въ декабр — новые выборы; дорога и способъ ея постройки заставятъ дворянъ губерніи снова выбрать меня единогласно въ предводители; новые гласные по тому же самому выберутъ въ управу предсдательствовать, еслибъ я и не желалъ; газеты на весь свтъ прокричатъ о неслыханномъ досел дл — сооруженіи земствомъ желзной дороги для избавленія губерніи отъ голода, — и любое мсто въ администраціи будетъ мое… А тамъ можно будетъ и дорогу сдать съ пользою для земства и съ пятью стами тысячъ для себя… Къ осени голода не будетъ, дворяне, наврно, сами попросятъ развязать ихъ съ постройкой, а я, не дожидая того, обдлаю дло съ разными Хлопониными, Брестовыми, Карловыми и прочей капитальной сволочью…»

— Зажечь свчи, Ваня? — прервала думы предводителя пожилая, высокаго роста, съ строгимъ, но добрымъ, симпатичнымъ лицомъ, жена предводителя, Варвара Кириловна.

— Будь добра, — отвтилъ, не вставая, предводитель. — А потомъ присядь около меня. Я поговорю съ тобой о твоей поздк за границу.

— О твоей!.. Почему же не о нашей? Ты опять подешь не вмст и проживешь лто не со мной? — зажигая неторопливо свчи, говорила Варвара Кириловна еще не старческимъ голосомъ, въ которомъ слышна была грусть и недовольство.

— Я не могу, Варя, совсмъ хать за границу, хотя доктора и совтуютъ…

— Какой ты сегодня особенно красивый! — прервала предводителя Варвара Кириловна, садясь около него и пристально всматриваясь въ лицо мужа. — Я поцлую тебя — и она нагнулась и медленно поцловала его въ губы. — Почему же теб нельзя, хать за границу, если доктора велятъ непремнно пользоваться водами? Ты не жалешь меня, потому что не бережешь своего здоровья… да? — и она перебирала своими длинными, но очень худощавыми блыми пальцами волосы на его голов.