— Старайся заснуть, дитя; можетъ сонъ не вернется, уговаривалъ старикъ.

— Нтъ, нтъ, пускай лучше вернется, лишь бы мучиться только во сн. Но мн такъ тяжко, такъ тяжко посл него!

Старикъ благословилъ ребенка, тотъ весь въ слезахъ пожелалъ ему доброй ночи и Китъ снова остался одинъ.

Тронутый до глубины души отчаяньемъ ребенка, смыслъ котораго, впрочемъ, ускользалъ отъ него, онъ поспшилъ вернуться къ своимъ господамъ. Они отправились по указанной тропинк и скоро уже были около пасторскаго дома. Оглянувшись вокругъ, они увидли, нсколько поодоль отъ этого дома, какія-то развалины, и между этими развалинами, какъ одинокая звздочка, сверкалъ огонекъ.

Онъ шелъ изъ окошечка, глубоко сидвшаго въ стнк. Своимъ блескомъ и неподвижностью онъ напоминалъ небесныя звзды: казалось, будто одна изъ нихъ спустилась на землю, продолжая блестть.

— Откуда этотъ свтъ? спросилъ жилецъ Брасса.

— Вроятно, это и есть т самыя развалины, въ которыхъ они живутъ: другихъ я не вижу, сказалъ старикъ Гарландъ.

— Не можетъ быть, чтобы они такъ поздно ложились спать!..

Китъ предложилъ сбгать туда на огонекъ, пока они будутъ стучаться у калитки пасторскаго дома, и узнать, есть ли тамъ кто нибудь. Предложеніе было принято и онъ, съ клткой въ рук, побжалъ по прямой дорог, спотыкаясь на каждомъ шагу о могилы. Будь это въ другое время, при другихъ обстоятельствахъ, онъ шелъ бы медленне, выбиралъ бы тропинки, обходилъ бы могилы, теперь же онъ не обращалъ вниманіе не на какія препятствія и вскор уже былъ въ двухъ шагахъ отъ свтившагося въ темнот окошечка.

Осторожно подошелъ онъ къ нему вплотную и сталъ прислушиваться. Въ комнат ни малйшаго звука, безмолвне, чмъ въ церкви. Онъ приложился щекой къ стеклу и опять началъ прислушиваться. Нтъ ничего, не смотря на то, что кругомъ такая невозмутимая тишина, что, кажется, слышно было бы дыханіе спящаго, если бы въ комнат кто нибудь спалъ.

Странное дло! Свтъ въ комнат въ такую пору, и ни души около него!

Нижняя частъ окна была завшана, поэтому онъ не могъ заглянутъ внутрь комнаты, но ни одна тнь не вырисовывалась на занавск. Что, если бы взобраться на стну и сверху заглянуть, да пожалуй поскользнешься, упадешь, и во всякомъ случа можешь нашумтъ и испугать двочку, если она спитъ въ этой комнат. Опять онъ принялся слушать, но такъ же безуспшно, какъ и прежде.

Онъ отошелъ отъ окна и, осторожно обогнувъ домикъ, постучался у двери. Отвта не послдовало, но за дверью слышенъ былъ какой-то странный шумъ. Трудно было бы опредлить, что это такое. Какъ будто кто-то стоналъ, но едва ли это былъ стонъ: звуки повторялись безостановочно и слишкомъ правильнымъ ритмомъ; то ему представлялось, что это псня, то вопль, смотря потому, что брало верхъ въ его воображеніи, на самомъ же дл эти звуки были очень однообразны и не прекращались ни на минуту. Въ нихъ было что-то ужасное, неестественное, холодившее душу.

Китъ чувствовалъ, какъ у него кровь стынетъ въ жилахъ, но онъ переломилъ себя и еще разъ постучалъ. Отвта нтъ, какъ нтъ. Онъ легонько опустилъ задвижку и нажалъ дверь колнкой. Она сейчасъ же подалась, такъ какъ не была заперта извнутри. Въ комнат былъ свтъ, и Китъ вошелъ.

Она освщалась не лампой и не свчой — тамъ не было ни того, ни другого, а красноватымъ отблескомъ горвшихъ въ камин дровъ, надъ которыми склонилась чья-то фигура: словно она грлась у огня. Однако, и этого нельзя было бы сказать. Хотя сгорбленная фигура и подавалась впередъ, но руки ея не были протянуты навстрчу благодтельному теплу, не было замтно подергиванья плечъ, которымъ обыкновенно выражается удовольствіе, ощущаемое нами у пылающаго камина, посл долгаго пребыванія на стуж. Фигура сидла съежившись, голова ея была опущена, руки скрещены на груди, пальцы крпко стиснуты. Она безпрерывно и равномрно качалась, оглашая стны печальнымъ стономъ, который Китъ услышалъ, подходя къ двери домика.

Когда онъ вошелъ и тяжелая дверь съ трескомъ захлопнулась за нимъ, фигура вздрогнула, но даже не повернула головы, чтобы узнать кто тамъ, какъ будто и не слышала шума. Это былъ старикъ съ сдыми волосами, напоминавшими блую золу, разсыпавшуюся въ очаг, на который онъ такъ напряженно глядлъ. Все здсь гармонировало между собой: и дряхлый, отживающій свой вкъ, старецъ, и умирающій въ очаг огонь, и постепенно ослабвающій въ комнат свтъ, и сама эта обветшалая комната: все вокругъ было или зола, или развалины, или прахъ.

Китъ попробовалъ было что-то сказать, самъ не зная что, но такъ какъ старикъ не обратилъ на него вниманія, продолжая раскачиваться и стонать, онъ отошелъ къ двери и взялся за ручку, но въ эту самую минуту вспыхнувшая и затмъ разсыпавшаяся головешка ярко освтила на мгновеніе фигуру старика: мальчика кольнуло въ сердце. Онъ опять вернулся въ комнату, подо шелъ ближе къ старику, сдлалъ еще и еще шагъ и, заглянувъ ему въ лицо, узналъ его, не смотря на то, что оно ужасно измнилось.

— Хозяинъ, дорогой хозяинъ, скажите хоть слово, закричалъ Китъ, опускаясь передъ нимъ на колни и схватывая его за руку.

Старикъ медленно повернулъ голову.

— Еще одинъ! Ахъ, Боже мой, сколько духовъ перебывало здсь въ эту ночь! пробормоталъ онъ глухимъ голосомъ.

— Я не духъ, а вашъ врный слуга, говорилъ Китъ. — Вы меня врно узнали, хозяинъ. А гд миссъ Нелли, скажите, гд миссъ Нелли.

— И говоритъ то же самое и тотъ же вопросъ задаетъ, продолжалъ бормотать старикъ.

— Гд она? дорогой хозяинъ, скажите мн хоть это, хоть это скажите!

— Она спитъ вонъ тамъ.

— Ну, слава Богу.