— Поручитель? — переспросил мистер Пиквик.

— Да, уважаемый сэр, их здесь с полдюжины. Поручатся за вас на какую угодно сумму, а возьмут всего полкроны. Любопытная профессия, не правда ли? — заметил Перкер, угощаясь понюшкой табаку.

— Что?! Эти люди зарабатывают себе на хлеб лжесвидетельством, беря по полкроны за преступление?! — воскликнул потрясенный мистер Пиквик.

— Ну, я не назвал бы это лжесвидетельством, уважаемый сэр, — отвечал маленький джентльмен. — Это юридическая фикция, и только.

Он пожал плечами, улыбнулся, взял вторую понюшку табаку и вошел в канцелярию, где находился клерк судьи.

Это была исключительно грязная комната, с низким потолком и обшарпанными стенами; света в нее проникало так мало, что целый день в ней горели сальные свечи. В одном ее конце находилась дверь в кабинет судьи. Перед дверью толпились поверенные и главные клерки. Каждый раз, как дверь отворялась, выпуская одну группу, другая группа стремительно бросалась внутрь. Гвалт стоял такой, какой только можно вообразить себе на столь ограниченном пространстве.

В другом конце комнаты на возвышении за решеткой клерк в очках «снимал афидавиты», которые другой клерк пачками относил в кабинет судьи для подписи. Присягавших адвокатских клерков было множество, а так как не полагалось приводить их к присяге разом, то их натиск напоминал натиск толпы, ломящейся в театр, когда его всемилостивейшее величество удостаивает последний своим посещением. Третий чиновник упражнял свои легкие, выкрикивая имена принявших присягу, чтобы возвратить им листки, уже скрепленные судейской подписью, что служило поводом для новых потасовок. Все это, вместе взятое, создавало такую кутерьму, которая не разочаровала бы самого деятельного и энергичного человека.

Человек в очках тарахтел как заведенный, повторяя одни и те же слова без всяких знаков препинания:

— Возьмите книгу в правую руку это ваше имя и подпись вы клянетесь что содержание вашего афидавита соответствует истине да поможет вам бог с вас шиллинг разменяйте нет сдачи...

— Ну, Сэм, — сказал мистер Пиквик, — надеюсь, мой Habeas corpus скоро будет готов.

— Да, сэр, — отозвался Сэм, — уж скорей бы они этот хабесов корпус вынесли. Мало удовольствия столько ждать. Я бы за это время управился с дюжиной любых корпусов.

В этот момент из кабинета судьи явился Перкер и увел мистера Пиквика.

После обычных формальностей персона Сэмюела Пиквика была препоручена полицейскому приставу для доставки ее начальнику Флитской тюрьмы, где вышеозначенной персоне надлежало оставаться до тех пор, пока не будут полностью возмещены все убытки по иску Бардль против Пиквика.

— Ну, это случится не скоро, — сказал мистер Пиквик, улыбаясь. — Сэм, наймите карету! Перкер, дорогой друг, до свиданья.

— Я поеду с вами и прослежу, чтобы все было в порядке, — предложил Перкер.

— По правде сказать, мне хотелось бы поехать туда лишь в сопровождении Сэма. Я напишу вам, как только устроюсь, и попрошу вас навестить меня. А пока до свиданья!

Тут мистер Пиквик залез в карету, полицейский впрыгнул за ним, а Сэм поместился на козлах.

— Необыкновенный человек! — воскликнул Перкер, останавливаясь, чтобы надеть перчатки.

— Какой бы великолепный из него получился банкрот! — заметил Лоутен, стоявший поблизости. — Как бы он досадил уполномоченным!

Поверенному, по-видимому, не понравилось профессиональное мнение его клерка о характере мистера Пиквика, ибо он удалился, не удостоив его ответом.

Карета медленно тащилась по Флит-стрит, как тащатся все наемные кареты. Кучер уверял, что лошади «идут лучше», если что-нибудь двигается впереди, и на этом основании экипаж тянулся за какой-то телегой; когда телега останавливалась, он останавливался; когда телега трогалась, он тоже трогался. Мистер Пиквик сидел напротив полицейского; полицейский, зажав шляпу между коленей, насвистывал какой-то мотив и глядел в окно кареты.

Время творит чудеса. С помощью этого могучего старого джентльмена даже наемная карета преодолевает свои полмили. Они наконец остановились, и мистер Пиквик высадился у ворот Флитской тюрьмы.

В караульне мистеру Пиквику и Сэму пришлось подождать, пока полицейский выправлял бумаги. Затем мистеру Пиквику объявили, что, прежде чем его отведут в камеру, он должен пройти через процедуру, известную среди посвященных под названием «снятия портрета».

— Снятие портрета?! — изумился мистер Пиквик.

— Вас запечатлеют, сэр, — ответил тучный тюремщик. — У нас тут мастера по этой части. В минуту управятся. Проходите, сэр, и располагайтесь как дома.

Мистер Пиквик последовал приглашению и сел, в то время как мистер Уэллер стал за спинкою стула и прошептал, что «снятие портрета» — это всего лишь изучение тюремщиками наружности заключенного, чтобы он не мог улизнуть под видом посетителя.