Так изъяснялся мистер Сменгль, придвигаясь тем временем насколько возможно ближе к чемодану и бросая на его обладателя взоры, исполненные самой пламенной и бескорыстной дружбы.

— Может быть, вам нужно выколотить платье, милейший сэр? — продолжал мистер Сменгль.

— Не нужно, приятель, — возразил Сэм, беря ответ на себя. — Если я произведу эту экзекуцию сам, будет приятнее обеим сторонам, как сказал школьный учитель, когда молодой джентльмен возражал против того, чтобы его высек дворецкий.

— И не найдется ничего, что можно было бы отослать в моей корзине к прачке? — спросил Сменгль, переводя обескураженный взгляд с Сэма на мистера Пиквика.

— Решительно ничего, сэр, — отрезал Сэм. — Ваша корзинка, надо думать, битком набита вашим собственным добром.

Эта реплика сопровождалась таким выразительным взглядом, брошенным на ту принадлежность туалета мистера Сменгля, по которой обыкновенно судят об искусстве прачки восстанавливать белье джентльмена, что он должен был отступить и хотя бы на время отказаться от всяких видов на кошелек и гардероб мистера Пиквика. Поэтому он, негодуя, удалился во двор для игры в мяч, где легко и с пользой для здоровья позавтракал парой сигар, купленных накануне вечером.

Мистер Майвинз, который не курил и чей счет за мелкие продукты также дошел до самого конца грифельной доски и был перенесен на другую сторону, остался в постели, чтобы, по его собственным словам, «подкрепиться сном».

Позавтракав в маленьком чулане, примыкавшем к общей столовой и носившем громкое название «кабинет», съемщик которого получал огромное (принимая во внимание незначительность добавочной платы) преимущество, состоявшее в том, что он мог подслушать любой разговор в вышеназванной общей столовой, и отправив мистера Уэллера с разными необходимыми поручениями, мистер Пиквик спустился в караульню, чтобы разрешить с мистером Рокером вопрос своего будущего помещения.

— Помещение? — говорил этот джентльмен, справляясь в огромной книге. — Помещений у нас достаточно, мистер Пиквик. Ваш сожительский билет — на двадцать седьмую, в третьем.

— Мой... что? — переспросил мистер Пиквик.

— Ваш сожительский билет, — повторил мистер Рокер. — Сообразили?

— Не совсем, — ответил, улыбаясь, мистер Пиквик.

— Странно! Это же ясно как день, — сказал мистер Рокер. — Вы получите сожительский билет на двадцать седьмую камеру в третьем этаже, и все, кто живет в этой камере, будут ваши сожители.

— А сколько их там? — нерешительно осведомился мистер Пиквик.

— Трое, — сообщил мистер Рокер.

Мистер Пиквик кашлянул.

— Один священник, — продолжал мистер Рокер, записывая что-то на клочке бумаги, — другой мясник, Том Мартин. Дюжий был когда-то молодчина. Век не забуду, как он огрел грузчика в «Лисе под холмом» возле пристани.

— А кто третий джентльмен? — полюбопытствовал мистер Пиквик.

— Кто такой Симпсон, Недди? — обратился мистер Рокер к другому караульщику, счищавшему грязь с сапога складным ножом о двадцати пяти лезвиях.

— Какой Симпсон? — спросил Недди.

— Ну тот, что в двадцать седьмом на третьем, где этот джентльмен будет сожительничать.

— Ах этот! — отозвался Недди. — Просто никто! Был барышник, а теперь шулер.

— Я так и думал, — подхватил мистер Рокер, закрывая книгу и вручая мистеру Пиквику клочок бумаги. — Вот вам билет, сэр.

Сильно озадаченный этим быстрым определением своей судьбы, мистер Пиквик поплелся назад в тюрьму, обдумывая, как ему лучше поступить. Придя к заключению, однако, что прежде чем предпринимать дальнейшие шаги, было бы благоразумно познакомиться и поговорить с тремя джентльменами — его предполагаемыми сожителями, он прямо направился на третий этаж.

Несколько минут он бродил по темной галерее, стараясь разобрать номера на дверях, и наконец обратился к служителю, которого застал за его утренним занятием — собиранием оловянной посуды.

— Не можете ли вы сказать мне, любезный, где тут двадцать седьмой номер? — спросил мистер Пиквик.

— Через пять дверей, — ответил тот. — Там нарисован мелом повешенный с трубкой во рту.

Руководствуясь этим указанием, мистер Пиквик пошел не спеша по галерее, пока не увидел вышеупомянутый «портрет джентльмена», по физиономии которого он постучал согнутым указательным пальцем сперва осторожно, а потом погромче. Проделав это несколько раз без всякого эффекта, он решился открыть дверь и заглянуть внутрь.

В комнате находился только один человек, да и тот, свесившись из окна ровно настолько, насколько это было возможно без риска полететь вниз, старался с большою настойчивостью попасть плевком на шляпу своего приятеля, гулявшего во дворе. Когда ни словесное обращение, ни кашель, ни чихание, ни стук, ни все иные обычные способы привлечения внимания не заставили этого субъекта заметить присутствие нового лица, мистер Пиквик после некоторого колебания подошел к окну и осторожно дернул незнакомца за фалду. Тот мгновенно выпрямился и, обозрев мистера Пиквика с ног до головы, грубо поинтересовался, какого... далее следовало существительное на букву «ч»... ему нужно.