— О, несчастное существо! — сказала миссис Роджерс. — О, как хорошо я ее понимаю!

— О, бедняжка! И я тоже! — подхватила миссис Сендерс, и затем все леди застонали в унисон и заявили, что они знают, каково это, и жалеют ее от всего сердца, от всего сердца.

— Но что же случилось? — спросила наконец миссис Бардль.

— Что вас расстроило, сударыня? — осведомилась миссис Роджерс.

— Меня сильно разволновали, — с укоризной в голосе произнесла миссис Редль, после чего все леди обратили на мистера Редля взоры, исполненные негодования.

— Дело в том, — начал несчастный джентльмен, — дело в том, что когда мы вышли у этой двери из кабриоле...

Пронзительный визг, изданный его женой, лишь только он произнес последнее слово, сделал дальнейшее объяснение невозможным.

— Редль, — сказала миссис Клаппинс, — лучше бы вы оставили нас, пока мы не приведем ее в чувство, при вас она никогда не успокоится.

Все леди разделяли это мнение, и Редля выгнали из комнаты, предложив ему подышать воздухом во дворе, что он и делал около четверти часа, пока миссис Бардль не возвестила с торжественным видом, что теперь он может войти, но должен быть очень осторожен в обращении с женой. Миссис Бардль знает, что дурных намерений у него не было, но Мэри Энн чрезвычайно слаба, и если он не остережется, то может лишиться ее в мгновение ока.

Мистер Редль выслушал все это с великой покорностью и тотчас вернулся в гостиную кротче ягненка.

— Ах, миссис Роджерс, сударыня! — воскликнула миссис Бардль. — Ведь вы еще не знакомы! Мистер Редль, сударыня; миссис Клаппинс, сударыня; миссис Редль, сударыня.

— Сестра миссис Клаппинс, — пояснила миссис Сендерс.

— А! Вот как! — снисходительно заметила миссис Роджерс.

Она была квартиранткой и имела служанку, которая суетилась тут же, а потому, в силу своего положения, держалась скорее покровительственно, чем по-приятельски.

— А знаете, мистер Редль, — сказала миссис Бардль, — вам должно быть очень лестно, что Томми и вы — единственные джентльмены, которые сопровождают стольких дам к «Испанцам» в Хэмстед. Не правда ли, миссис Роджерс, сударыня?

— О, разумеется, сударыня, — отозвалась миссис Роджерс.

— О, разумеется, — подхватили и все остальные леди.

— Я вполне это ценю, сударыня, — произнес мистер Редль, потирая руки и слегка оживляясь. — Сказать по правде, когда мы ехали в кабриоле...

При повторении этого слова, вызывавшего столько тяжелых воспоминаний, миссис Редль закрыла глаза платком и задушенно взвизгнула; миссис Бардль нахмурилась, делая мистеру Редлю знаки, чтобы он молчал, и с важным видом попросила служанку миссис Роджерс подать вино.

На столе появились все сокровища, до тех пор таившиеся в буфете: несколько тарелок с апельсинами и бисквитами, бутылка доброго старого портвейна — за шиллинг и девять пенсов — и бутылка знаменитого хереса из Ост-Индии — за четырнадцать пенсов.

Подкрепившись, все общество отправилось к Хэмстедской станции и часа через два благополучно прибыло в «Испанскую чайную». Там первое же действие злосчастного мистера Редля едва не повлекло за собой возобновления истерических припадков его дражайшей супруги. Он имел неосторожность заказать чай на семерых, тогда как (в этом сошлись все леди) Томми мог спокойно пить из чьей-нибудь чашки или из всех по очереди, конечно когда лакей не смотрит.

Но поправить эту ошибку было уже невозможно, и поднос явился с семью чашками, с семью блюдцами, а также с хлебом и маслом на семерых. Миссис Бардль была единогласно избрана председательницей, справа от нее поместилась миссис Роджерс, слева — миссис Редль, и пиршество началось.

— Как хорошо в деревне! — вздохнула миссис Роджерс. — Я готова была бы жить здесь постоянно.

— О, вам бы не понравилось, сударыня, — с некоторой поспешностью возразила миссис Бардль, ибо не в ее интересах было поощрять такие настроения своей жилицы.

— Разумеется, — подхватила маленькая миссис Клаппинс. — У вас слишком живой характер и столько знакомств, что вы не выдержали бы в деревне, сударыня.

— Деревня хороша для тех, кто совершенно одинок и заброшен, или пережил много сердечных разочарований, или еще чего-то в этом роде, — заметил мистер Редль, набираясь храбрости. — Деревня, как говорится, приют для раненой души.

Ничего более неудачного этот злополучный человек изречь не мог. Миссис Бардль, естественно, залилась слезами и попросила позволения сейчас же встать из-за стола, вслед за чем трогательное дитя также начало реветь самым жалостным образом.

— Поверит ли кто-нибудь, — воскликнула миссис Редль, — что женщина может быть замужем за таким бесчеловечным существом, которое ежеминутно издевается над женскими чувствами?

— Но, дорогая моя, — оправдывался мистер Редль, — я и не думал!

— Он и не думал! — с величайшим презрением повторила миссис Редль. — Уйди! Я не могу тебя видеть, изверг!

— Не волнуйся, Мэри Энн! — вмешалась миссис Клаппинс. — Ты должна подумать о себе, моя милая. Да уйдите же, в самом деле, Редль, вы ее только раздражаете!