— Сэр, — начал мистер Пиквик, — я приступаю прямо к делу; оно существенно задевает вас и вашу репутацию. Я имею основание думать, сэр, что в ваш дом втерся вульгарный самозванец.

— Два, — вмешался Сэм. — Еще малиновая ошибка природы; море слез и подлости.

— Сэм, — остановил его мистер Пиквик, — прошу вас сдерживать свои чувства. Вы мешаете джентльмену понять меня. Словом, сэр, прав ли мой слуга, когда он подозревает, что некий капитан Фиц-Маршалл часто бывает у вас в доме? Ибо если это так, то мне известно, что этот человек не...

— Тише, тише! — проговорил мистер Напкинс, запирая дверь. — Вам известно, что он — что, сэр?

— Беспринципный авантюрист, бесчестный человек, который живет на чужой счет и делает доверчивых людей жертвами обмана, нелепыми, глупыми, несчастными жертвами...

— Боже праведный! — вскричал мистер Напкинс, густо краснея и мгновенно меняя тон. — Неужели, мистер...

— Пиквик, — подсказал Сэм.

— Пиквик, — повторил мэр. — Да хранит нас бог, мистер Пиквик! Что вы говорите? Присядьте, пожалуйста!.. Капитан Фиц-Маршалл?

— Не называйте его ни капитаном, ни Фиц-Маршаллом, сэр! — снова вмешался Сэм. — Он ни то, ни другое. Бродячий актер — вот кто он такой, и зовут его Джингль, а если есть на свете волк в малиновой ливрее, так это Джоб Троттер.

— Совершенно верно, сэр, — подтвердил мистер Пиквик, — и единственная цель моего приезда в этот город — разоблачить человека, о котором мы говорим.

Затем мистер Пиквик коротко рассказал ошеломленному мэру о проделках мистера Джингля, а также о том, почему он, мистер Пиквик, почел своей обязанностью раскрыть его настоящее имя и общественное положение.

Мистер Напкинс нашел капитана на соседнем ипподроме и сам же представил его миссис Напкинс и мисс Напкинс. Придя в восторг от длинного списка его аристократических знакомств, его экзотических путешествий и его светских манер, миссис Напкинс и мисс Напкинс демонстрировали капитана Фиц-Маршалла, цитировали капитана Фиц-Маршалла, так ретиво пичкали капитаном Фиц-Маршаллом избранный круг своих знакомых, что самые сердечные их друзья — миссис Поркенхем, и все мисс Поркенхем, и сам мистер Сидни Поркенхем — готовы были умереть от зависти! И теперь вдруг слышать, что это — нищий авантюрист, бродячий комедиант, и если не мошенник, то копия мошенника. Боже великий! Что скажут Поркенхемы? Как будет торжествовать мистер Сидни Поркенхем, когда узнает, кто его соперник! А как он, Напкинс, встретит взгляд старого Поркенхема на ближайшей квартальной сессии судей? Если эта история разгласится, каким оружием станет она в руках оппозиционной партии!

— Однако, — проговорил мистер Напкинс, на мгновение просветлев, — все это — голословное утверждение. Какие доказательства вы можете предъявить в пользу ваших обвинений?

— Сведите меня с ним, — сказал мистер Пиквик, — вот все, о чем я прошу. Сведите с ним меня и моих друзей.

— Что ж, — сдался мистер Напкинс, — сделать это очень легко: он будет у нас сегодня вечером, и так мы сможем избежать огласки, именно... именно... в интересах самого молодого человека, знаете ли. Только... сначала мне хотелось бы посоветоваться... с миссис Напкинс. Но в любом случае, мистер Пиквик, прежде всего необходимо покончить с этим судебным делом. Не угодно ли вам вернуться в кабинет?

— Граммер! — произнес мэр грозным голосом, усевшись за стол.

— Ваш-мылась, — отозвался Граммер с самодовольной улыбкой фаворита.

— Пожалуйста, без улыбок, сэр! — строго оборвал его мэр. — Смеяться нечему. Скажите лучше: ваш доклад был вполне точен? Будьте осмотрительнее, сэр.

— Ваш-мылась, я... — бормотал Граммер.

— Ага, вы смущены? — сказал мэр. — Мистер Джинкс, вы замечаете это смущение?

— Разумеется, сэр, — ответил Джинкс.

— Ну, так повторите ваше донесение, Граммер, и предупреждаю вас, будьте осмотрительны. Мистер Джинкс, записывайте.

Злосчастный Граммер приступил к новому изложению своей жалобы, но не прошло и трех минут, как он с помощью мистера Напкинса запутался в массе противоречий, и мистер Напкинс объявил, что ни слову не верит. Таким образом, штрафы были отменены, а мистер Джинкс тут же нашел поручителей. Когда вся эта торжественная процедура была, к всеобщему удовлетворению, завершена, Граммера с позором прогнали — устрашающий пример того, сколь неустойчиво человеческое величие и сколь ненадежно благоволение великих людей.

Миссис Напкинс была представительной дамой в ярко-розовом газовом тюрбане и в светло-каштановой накладке. Мисс Напкинс обладала всей надменностью мамаши, но без тюрбана, и всей ее вздорностью, но без накладки. Когда мистер Напкинс разыскал миссис Напкинс и передал ей в подробностях то, что услышал от мистера Пиквика, миссис Напкинс мгновенно вспомнила, что она всегда подозревала нечто недоброе, что она всегда говорила, что так оно и будет, что ее советов никто не слушает, что ей непонятно, за кого ее принимает мистер Напкинс, и так далее.