— Бедняжка! — сказала миссис Клаппинс.

— Да, страдалица! — подхватила миссис Сендерс.

Сэм молчал.

— Я просто вся закипаю, — сказала миссис Клаппинс, — как подумаю о таком вероломстве. Я не хочу задеть вас, молодой человек, но ваш хозяин — старая тварь, и я могу заявить ему это прямо в глаза.

— Заявите, — посоветовал Сэм.

— Как она убивается! Ничто ее не радует, разве вот придут друзья посидеть и утешить, — продолжала миссис Клаппинс, поглядывая на кастрюльку. — Возмутительно!

— Жестоко! — подпела миссис Сендерс.

— А ваш хозяин, молодой человек, джентльмен с деньгами, он и не почувствовал бы расходов на жену, — заметила миссис Клаппинс с большой непосредственностью. — Нет ему оправдания! Почему он на ней не женится?

— Да! — сказал Сэм. — Вот в чем вопрос.

— Но есть закон, защищающий нас, женщин, — продолжала миссис Клаппинс. — Ваш хозяин, молодой человек, узнает это прежде, чем успеет постареть на полгода.

«Значит, дело все-таки ведется», — подумал Сэм.

В этот момент миссис Бардль вернулась с распиской.

— Вот расписка и сдача, мистер Уэллер, — сказала миссис Бардль. — Надеюсь, вы выпьете чего-нибудь с нами, чтобы согреться, хотя бы ради старого знакомства?

Сэм сразу принял это предложение, вслед за чем миссис Бардль достала из шкафчика бутылку и рюмку. Однако скорбь сделала ее такой рассеянной, что, наполнив рюмку мистера Уэллера, она вытащила еще три рюмки, которые тоже наполнила.

— Ах, миссис Бардль! — воскликнула миссис Клаппинс. — Посмотрите, что вы сделали!

— Вот это да! — воскликнула миссис Сендерс.

— Ах, что у меня с головой! — вскричала миссис Бардль со слабой улыбкой.

Сэм поспешил заявить, что никогда не пьет перед ужином, если с ним не пьет дама. Миссис Клаппинс предложила тост:

— За успех дела «Бардль против Пиквика».

Дамы осушили рюмки и стали еще разговорчивее.

— Вы, конечно, слышали о процессе, мистер Уэллер? — спросила миссис Бардль.

— Кое-что слышал, — ответил Сэм.

— Это ужасно, ужасно, мистер Уэллер, когда приходится так выставляться перед публикой! — продолжала она. — Но теперь, я вижу, это — единственное, что мне оставалось сделать. И мои защитники, Додсон и Фогг, уверяют меня, что с помощью свидетелей, которые у нас имеются, мы непременно выиграем. Не знаю, что и делать, мистер Уэллер, если я проиграю.

— Когда будет слушаться дело? — поинтересовался Сэм.

— В феврале или в марте, — ответила миссис Бардль.

— А свидетелей-то сколько будет! — сказала миссис Клаппинс.

— О да! — подхватила миссис Сендерс.

— Если истица не выиграет, в какое бешенство придут мистер Додсон и Фогг, — добавила миссис Клаппинс, — ведь они ведут дело на свой страх и риск.

— Но истица наверное выиграет, — заключила миссис Клаппинс.

— Я надеюсь на это, — сказала миссис Бардль.

— Без малейшего сомнения, — подтвердила миссис Сендерс.

— Ну что ж, желаю не обмануться, — проговорил Сэм, вставая.

— Благодарю вас, мистер Уэллер! — отвечала с волнением миссис Бардль.

К великой радости миссис Сендерс, хозяйка отпустила Сэма, не предложив разделить с ними ужин. Сэм же, вернувшись в гостиницу, точно передал мистеру Пиквику все, что узнал о действиях Додсона и Фогга. Беседа с мистером Перкером, состоявшаяся на следующий день, подтвердила доклад мистера Уэллера, и мистеру Пиквику ничего не оставалось, как начать приготовления к рождественскому визиту в Дингли-Делл, с приятной перспективой через месяц или два предстать перед судом по делу о нарушении брачного обещания.

До отъезда пиквикистов в Дингли-Делл оставалось еще два дня, и мистер Уэллер, расположившись после раннего обеда в задней комнате «Джорджа и Ястреба», задумался над тем, как бы получше распорядиться своим временем. Погода стояла восхитительная, а потому не прошло и десяти минут, как Сэм почувствовал необычайный прилив сыновней любви и нежности. Он вдруг ощутил неодолимую потребность повидаться с отцом и засвидетельствовать почтение мачехе.

Он немедленно направился наверх к мистеру Пиквику и стал проситься в отпуск для выполнения своего похвального намерения.

— Разумеется, Сэм, разумеется, — сказал мистер Пиквик, глаза которого наполнились слезами умиления.

Мистер Уэллер с благодарностью поклонился.

— Я очень рад, что у вас такое высокое сознание сыновнего долга, Сэм, — сказал мистер Пиквик.

— У меня оно всегда было, сэр, — ответил мистер Уэллер. — Когда мне нужно было что-нибудь от отца, я всегда почтительно просил об этом. Если он не давал, я брал без разрешения, потому что боялся: вот не будет этого у меня, и я натворю что-нибудь нехорошее. Таким способом от скольких бед я его избавил, сэр!