— Какой срам, мистер Уэллер! — сказала Мэри.

— Почему срам? Дело естественное. Не правда ли? — обратился мистер Уэллер к кухарке.

— Не спрашивайте меня, бесстыдник, — ответила та, вне себя от восхищения.

В разгар всеобщего веселья раздался сильный звонок, и юный джентльмен, обедавший отдельно, бросился отпирать калитку. Мистер Уэллер ухаживал за хорошенькой горничной, мистер Мазль хлопотал вокруг стола, а кухарка как раз перестала хохотать и несла ко рту большой кусок жаркого, когда дверь в кухню отворилась и в ней появилась фигура мистера Джоба Троттера.

— А, вот и он! — вскричал Сэм, радостно вскакивая. — А мы только что говорили о вас! Как поживаете?

Пропустив руку под малиновый воротник растерявшегося Джоба, мистер Уэллер втащил его в кухню, запер дверь на ключ и передал ключ мистеру Мазлю, который спокойно опустил его в свой карман.

— Ага, вот потеха! — кричал Сэм. — Только подумать, что мой хозяин имеет удовольствие встретиться с вашим наверху, а я имею счастье лицезреть вас здесь, внизу! Как насчет бакалейной лавочки? Ах, право, я так рад вас видеть!

Троттера усадили возле камина.

— Ну-с, а теперь потрудитесь сказать мне, — начал Сэм, — тот ли вы самый джентльмен, который утирался розовым платочком и читал псалом четвертый?

— И который собирался жениться на кухарке? — прибавила сия леди с негодованием. — Подлец!

— Исправиться и засесть за прилавок? — подхватила горничная.

— Теперь я кое-что вам объясню, молодой человек, — сурово произнес мистер Мазль, выведенный из себя двумя последними намеками. — Эта леди, — при этом он указал на кухарку, — моя пассия, и если вы осмеливаетесь, сэр, заявлять, что откроете с нею лавку, вы оскорбляете меня в самом тонком вопросе, в каком один мужчина может оскорбить другого. Понимаете, сэр?

Здесь мистер Мазль, бывший, подобно своему господину, весьма высокого мнения о своем красноречии, остановился, ожидая ответа. Но мистер Троттер не отвечал. Мазль торжественно продолжал:

— Очень вероятно, сэр, что в ближайшие несколько минут вы не понадобитесь наверху, сэр, потому что мой хозяин в этот момент занимается тем, что отделывает вашего хозяина, сэр, а потому у вас есть время, сэр, для небольшого приватного разговора со мною, сэр. Понимаете, сэр?

Мазль снова сделал паузу, ожидая ответа, и снова мистер Троттер его разочаровал.

— Прекрасно, — сказал мистер Мазль. — Мне очень жаль, что я вынужден объясняться в присутствии наших дам, но исключительные обстоятельства меня извиняют. За кухней есть пустая комната, сэр. Если вы соблаговолите пройти туда, сэр, мистер Уэллер позаботится о том, чтобы все было по правилам, и мы успеем получить взаимное удовлетворение, пока не позвонят сверху.

Говоря это, мистер Мазль направился к двери, снимая на ходу сюртук.

Но кухарка, увидав приготовления мистера Мазля, бросилась на мистера Джоба Троттера, осыпая его пощечинами с энергией, присущей возбужденным особам женского пола, и, запустив руки в его длинные черные волосы, выдрала их столько, что хватило бы на пять-шесть самых больших траурных колец.

В эту минуту раздался звонок.

— Это вас, Джоб Троттер! — сказал Сэм и, не дав пострадавшему опомниться, схватил его за руку; Мазль схватил за другую; один тащил за собою, другой подталкивал сзади; так они и влетели в гостиную.

Их глазам открылась впечатляющая картина. Альфред Джингль, эсквайр, иначе капитан Фиц-Маршалл, стоял у дверей, держа шляпу в руке, и улыбался. Против него стоял мистер Пиквик и, очевидно, говорил ему что-то о высокой морали, ибо левая рука его покоилась под фалдами фрака, а правая была простерта в воздухе. За его спиной виднелась фигура мистера Тапмена, заботливо удерживаемого двумя более молодыми друзьями. Фон всему составляли мистер Напкинс, миссис Напкинс и мисс Напкинс, мрачно величественные и дико разъяренные.

Когда ввели Джоба, мистер Напкинс с величием судьи произносил:

— Кто мешает мне схватить этих людей, как мошенников и самозванцев? Глупая снисходительность. Что мешает мне?

— Чванство, старый приятель, чванство! — совершенно хладнокровно ответил Джингль. — Не сделаете — не пройдет — поймали капитана, да! — ха, ха! Партия для дочери — промашка — огласить! — ни за что на свете — выглядит глупо — весьма!

— Негодяй! — вскричала миссис Напкинс. — Мы презираем вашу низкую клевету!

— О, я всегда его терпеть не могла! — добавила Генриетта.

— О, конечно, — сказал Джингль. — Высокий молодой человек, старый поклонник — Сидни Поркенхем — богат — красив — не так богат, как капитан, впрочем? — долой его — с дороги — все для капитана — никого равного капитану — все девушки бредят, — так, Джоб?

Мистер Джингль от души расхохотался, а Джоб, потирая от удовольствия руки, издал какой-то звук — первый с тех пор, как он вступил сегодня в этот дом.

— Мистер Напкинс, — проговорила старая леди, — эти разговоры неуместны при прислуге. Велите этим негодяям убраться.