— Он ужасный грешник, — продолжала миссис Уэллер.

— Сосуд гнева! — воскликнул мистер Стиггинс. Он отхватил большой кусок гренка и снова тяжко вздохнул.

Сэм почувствовал сильное расположение дать преподобному мистеру Стиггинсу более веский повод для стонов, но сдержал себя и только спросил:

— Что же такое натворил старик?

— Натворил, вот именно, — подхватила миссис Уэллер. — О, у него жестокое сердце!.. Вечер за вечером этот превосходный человек — не хмурьтесь, мистер Стиггинс, я утверждаю, что вы — превосходный человек, — приходит и просиживает здесь часами, и это не производит на него ни малейшего впечатления.

— Да, это странно, — согласился Сэм. — Будь я на его месте, на меня это произвело бы сильное впечатление, я уверен.

— Дело в том, мой юный друг, — начал мистер Стиггинс торжественно, — что сердце его очерствело. О, юный друг, кто еще мог бы устоять перед мольбою шестнадцати прекрасных наших сестер и отказаться внести свою лепту в пользу нашего благородного общества, которое снабжает негритянских детей Вест-Индии фланелевыми жилетами и душеспасительными носовыми платками?

— А что это за душеспасительные носовые платки? — поинтересовался Сэм. — Никогда не видал подобного приспособления.

— Это платки, юный друг мой, которые наставляют, развлекая, — объяснил мистер Стиггинс. — На них напечатаны притчи с картинками.

Мистер Стиггинс принялся за третий гренок.

— И, вы говорите, дамы не могли его убедить? — спросил Сэм.

— Сидел, дымил трубкой, — сказала миссис Уэллер, — и обозвал негритянских деток... Как он их обозвал, мистер Стиггинс?

— Голыми враками, — ответил мистер Стиггинс, глубоко огорченный.

— Обозвал негритянских деток голыми враками, — повторила миссис Уэллер.

И оба тяжко вздохнули, удрученные бессердечным поведением старого джентльмена.

Можно было бы разоблачить еще много прегрешений подобного же рода, но все гренки были съедены, чай сильно побледнел, а Сэм и не думал уходить. Тогда мистер Стиггинс вдруг вспомнил, что ему настоятельно необходимо повидаться с самим пастырем.

Едва миссис Уэллер успела убрать со стола, как лондонская карета доставила мистера Уэллера-старшего к двери его дома; собственные ноги доставили его в буфетную, и собственные глаза обнаружили присутствие сына.

— Как, Сэмми! — воскликнул отец.

— А, старый греховодник! — вскричал сын, и они горячо пожали друг другу руки.

— Рад тебя видеть! — сказал мистер Уэллер-старший. — А как ты тут поладил с мачехой? Напиши-ка мне рецепт.

Разговаривая с сыном, мистер Уэллер приготовил два стакана грога и набил две трубки. Отец и сын уселись друг против друга у огня и стали наслаждаться жизнью со всей подобающей серьезностью.

— Был здесь кто-нибудь, Сэмми? — сухо спросил мистер Уэллер-старший после продолжительного молчания.

Сэм молча кивнул головой.

— Молодец с красным носом?

Сэм опять кивнул.

— Любезный человек, — заметил мистер Уэллер, усиленно затягиваясь.

— Похоже на то, — отозвался Сэм.

— Ловкач по денежной части, — сообщил мистер Уэллер.

— Вот как! — сказал Сэм.

— В понедельник он занимает восемнадцать пенсов, во вторник приходит за шиллингом — для ровного счета, чтоб полкроны вышло, в среду — еще полкроны, чтобы вышло пять шиллингов. Так удваивается, пока не дойдет до пяти фунтов.

— Ты так и не подписался на фланелевые жилетки? — спросил Сэм после паузы, посвященной курению.

— Конечно, нет, — ответил мистер Уэллер. — Зачем юным неграм за океаном жилетки? Я тебе вот что скажу, — добавил он, понижая голос, — если бы на смирительные рубашки кое для кого у нас тут дома, я бы подмахнул не глядя. В прошлое воскресенье вышел я погулять, вижу — стоит мачеха с блюдом в дверях молельни, а ей сыплют туда пенсы, как ты думаешь, зачем?

— Опять на чаепитие, может быть? — предположил Сэм.

— Нет, на водопровод пастырю. Десять месяцев не платил за воду. А на что ему вода? Он ее в рот не берет! Ну, не платил, ему и заперли воду. Пастырь в молельню, как гонимый святой, просить бога, чтоб смягчил сердце водопроводчика и наставил его на путь истинный. Бабы созывают собрание, поют гимны, избирают твою мачеху председательницей и решают устроить в воскресенье сбор пожертвований в пользу пастыря. Хватит на сто лет вперед заплатить за воду.

Несколько минут мистер Уэллер курил молча, потом прибавил: