– Нет, показалось... Или кто-то за мной крадется? Или все-таки уже глюки? Блин.

Идти дальше, спускаться в неопределенную бездну стало теперь как-то страшно. До этого все было интересно, без шуток, – на самом деле воспринималось как ролевая игра (и ничего с этим нельзя поделать). Не в последнюю очередь потому, наверно, что все происходило гладко, как по специально написанному, только для него самого, сценарию.

А от этого звука – нет, это не глюк, с головой все в порядке! – стало как-то вдруг страшно. Как-то жутко, как в детстве, в подвале, например, заброшенного дома – не от того, что может выскочить, например, привидение, или какой-нибудь зловещий мертвец, – нет, просто от обстановки.

Марк продолжал двигаться следуя схеме. Только теперь его не покидало чувство, что за ним все-таки кто-то идет. В багрово-золотом свете жезла было и так, само по себе, жутковато – во всех этих тоннелях, на всех этих лестницах... А он взвинтил себя так, что стало казаться будто его преследует невидимка – бесшумно крадется буквально в четырех шагах за спиной, или сбоку, и Марк его, понятно, не видит...

– Блин, – сказал он громко, чтобы себя подбодрить. – Пока я понимаю только одно – мне пора в дурку. Кто здесь может...

И он снова замолк. Звук повторился – и на этот раз ближе, отчетливей. Пальцы похолодели, колени ослабли.

– Какого хрена!.. – Марк почти заорал. – А ну, иди сюда!..

Замерев, он стоял минут пять, прежде чем нашел силы продолжить дорогу. Жутко стало уже не по-детски, даже по-настоящему страшно. Шел быстро, почти бежал – захотелось быстрее добраться до финальной точки маршрута, словно там ожидало убежище от привидений, в котором, как минимум, все станет ясно (ведь главный страх происходит от того, что не знаешь чего боишься).

Он мчался по лестницам и тоннелям (вообще-то офигеть просто – сколько их тут, под землей, во всех этих скалах; работа адская – если, конечно, оно не появляется тут у них все само, по прочтении волшебной формулы). Он мчался словно пытаясь убежать от звякающего привидения (хотя было ясно, что если оно существует и его преследует, то таким простым способом от него не спастись).

Наконец схема Нейгетта привела его в помещение очень похожее на тот «тамбур» перед тем неопределенным объемом, там под той башней, откуда Марк дернул хрустальное «яблоко». Он понял почему так хотел быстрее сюда добраться – здесь была загадочная завеса, какую местные просто так, без определенных средств, пройти не могли. Если у «привидения» таких средств нет, то мы сейчас от него спасемся... Правда что делать дальше, оказавшись, по сути, в ловушке, неясно – но и хрен с ним, главное – отгородится от этой напасти, здесь и сейчас.

Он миновал «тамбур», пробежал несколько метров и остановился. Багрово-золотые зайчики, которые сопровождали его весь долгий путь по тоннелям, исчезли; вокруг воцарилась бездонная пустота, глухая и непонятная – звуки шагов исчезали едва возникнув.

– Обломайся, урод, – обернулся Марк в проем «тамбура». – Блин, вот я попал. Ладно, как попал – так и выпаду, а вот что мне делать с этой стекляшкой?

Достал из кармана хрустальное «яблоко» – и увидел, что оно светится. Светится тусклым неярким светом, словно горящая в треть накала лампа в хрустальном плафончике, – но достаточно чтобы от Марка образовалась тень, и пересеклась с тенью от жезла.

Решил пойти дальше, вглубь от «тамбура» – и обнаружил, что чем дальше он удаляется, тем сильнее разгорается «лампа». Метров через тридцать она горела уже так ярко, что багровый огонь жезла различаться почти перестал. Потом Марк заметил, что сияние немного ослабло; когда он затем обернулся, чтобы проверить не сбился ли в сторону, оказалось, что сбился. Получалось, что яркость хрустального шарика сама вела к нужному месту.

Еще метров через тридцать огонь сиял уже так, что рядом с ним было действительно «светло как днем». Огонь сиял уже так, что когда Марк обернулся назад еще раз, то ему показалось, что в «тамбуре» мелькнули искры, словно пару блестящих предметов запоздало убрали за угол.

Он пошел дальше, совершенно не представляя что делать и чем вообще все может закончиться. С одной стороны, разумеется, весьма интересно чем все закончится – в частности куда приведет волшебный огонь (уже, надо думать, близко). С другой – так страшно и жутко, что интересно уже ничего не было.

Через какое-то время Марк определил где огонь горел ярче всего.

– Ну, вот, по ходу, я и на точке. Теперь что? – он повертел ярко светящийся шар. – Попробую положить на пол. А куда еще? Там он висел в воздухе, но это не я его там положил.

Он нагнулся и оставил огонь на полу. И тут произошло такое, чего, в общем-то, ожидать было можно и вполне логично. Это действие внешне не согласовалось с логикой всего что здесь пока наблюдалось, зато хорошо согласовалось по внутренней сути. Хрустальный огонь оторвался от пола – как, наверное, под магнитом повел бы себя такой же металлический шар, – переместился на метр вверх и на полтора в сторону, зафиксировался в пространстве – и погас.

Марк долго стоял, пока после яркого света глаза не привыкли к тлеющему рубину жезла. Потом хмыкнул.