Марк встал; на ногах, которые едва чувствовал, потащился дальше, прочь от перекрестка на юг – ведя рукой по стене, ощущая идеально обработанную фактуру плит, швы, такие приятные подушечкам пальцев, – стена холодная, почти ледяная, но такая все равно комфортная...

Шаги позади стали громче – сразу, скачком; похоже, идущий вышел из-за угла. Марк побежал. Затем это случилось – раздался голос (голос тот самый, с перекрестка в тумане?); перепонки проткнул резкий звон – не спутать ни с чем, удар посоха в каменный пол. Затем тоннель дрогнул от оглушительного удара. Затем по глазам полоснуло багрово-золотым огнем. Жгучая молния догнала, опередила, унеслась вперед.

Впереди, метрах в двенадцати, по стенам обозначились устья поперечных тоннелей – еще перекресток. Марк рванул к правому, который уводил на запад. Не добежав, грохнулся, проскользил по гладкому камню, влетел в тоннель... И в этот самый момент потолок за спиной, где Марк был еще секунду назад, рухнул. Сухой грохочущий треск набил уши словно колючий песок. Никакой пыли, никакого мелкого крошева, ничего подобного – потолок рухнул как-то так по-странному аккуратно, что будто просто убрался, собрался по какому-то алгоритму.

И тем не менее вся масса обрушилась с такой тяжестью, что стены и пол тоннеля дрогнули снова – вязко, тягуче, ужасно. Если бы Марк стоял, его сбило бы с ног воздушной волной, – сейчас только взъерошило волосы и задрало куртку. Он перевел дух, полежал секунд двадцать; опираясь о стену, поднялся.

– Он хотел меня грохнуть хотя у меня даже шар, – он усмехнулся и покачал головой. – С одной стороны – хреново. С другой – значит я тут реально опасная сила... И это надо как-то использовать – только как? Ладно, надо драть дальше... Наверняка сюда можно попасть в обход, и он-то наверняка знает как. Нейгетт, спасибо тебе, конечно. Надеюсь, что шарик твой все-таки пригодится... Ладно, нужен свет – ничего не поделать.

Достал жезл – однако кристалл на конце не светился.

– Зашибись. Вот я и в полной жопе. Почему он не светится? Может быть, после взрыва? Потом, может быть, опять загорится? Да, но я-то не буду ждать, все равно.

И он, также ведя рукой по стене, двинулся дальше. Он шел стараясь шуметь как можно меньше, каждый миг опасаясь расслышать чужие шаги и жуткое звяканье. Наконец рука нащупала угол; Марк перешел к южной стене, свернул там, двинул дальше на юг. Сколько прошел так еще – неясно; по-прежнему ничего не видно, не слышно. Но воздух в тоннеле вдруг стал свежее, «воздушней» – прохладней. Где-то рядом был выход – «наверх»?!

– Так, – он остановился. – По ходу, дырка на улицу? Ну-ка...

Он заторопился дальше. Воздух пронзительно посвежел – даже не верилось, что дело происходит в тоннеле, где-то в недрах земли. И как только Марк прикинул, что на самом-то деле он уже давно не «в недрах земли» (сколько он поднимался по лестнице?), – как вдруг увидел впереди сверкание. Глаза, хорошо привыкшие к темноте, различили впереди, пока еще далеко, кучку маленьких огоньков. Огоньки уютно мерцали на фоне прозрачного прямоугольничка. Он остановился.

– Это небо, и это на нем звезды!

Сорвался и помчался вперед. И через пару минут выпал из тоннеля на землю – вообще-то это был камень, но камень обычный, природный, естественный, какого полно под ногами в горах. Снова упал, перевалился на спину, посмотрел в огромное бездонное небо, в несчетные иголочки звезд – ему показалось, что столько звезд он не видел еще никогда в жизни. Захотелось лежать так, лежать и лежать (даром что спину заломило от холода)... Но в ушах по-прежнему грохотали камни обвала, стучали шаги – и тренькало адское звяканье.

Простонав сквозь зубы, он перевалился снова на грудь, поднялся – сначала на четвереньки, затем на колени, затем, собрав уже реально последние силы, на ноги – осмотрелся. Он находился в глубокой узкой лощине, стены которой почти отвесно возвышались с запада и востока. Сам раскол клином расходился и слегка опускался к югу, открывая вид на посыпанные звездным светом вершины внизу. Воздух был характерно терпок и свеж (после глухих тоннелей голову даже кружило); высота, как видно, немалая (сколько дороги там было вверх, по лестнице, – сейчас не представить).

Он еще раз оглядел стены кряжей по сторонам, и на правом, западном, разглядел очередной кристалл-излучатель. Недалеко, совсем рядом; кучка характерных искристых зайчиков, колюче-холодных, хорошо различимых в стерильной прозрачности воздуха.

– Надо куда-то забиться и хоть немного поспать, – сказал Марк и потер виски. – Нейгетт, спасибо тебе, конечно... Как говорится, я не злопамятный, я записываю... Одно утешает, что ты и сам там попал, хоть как-то.

Он заторопился по отлогому дну лощины. Прошел, наверное, час, когда Марк, наконец, спустился с большой высоты. Горная лощина вывела его на запад. Нейгетт остался там, с той стороны, на востоке, а с ним, опять же, ориентир во всем этом дурдоме. Марк ужасно устал (как только еще держат ноги – неясно), сильно замерз, спасаясь только постоянным движением. Устал и замерз так, что даже не хотелось есть (хотя давно было надо). Хотелось только одного – найти какой-то приют, чтобы там отдохнуть, просто, без риска угодить в очередной сезон этого сериала. Только где такое найти, здесь и сейчас?