– Сука!- с глубоким удовлетворением проговорил он, отходя на шаг.

– Ты охренел там, ублюдок?!- снова раздалось со второго этажа. Мурмин недоумевающе поднял голову и увидел голову, выделяющуюся чёрным пятном на фоне луны.- Я сейчас спущусь и…

Мурмин не слушал. Он сдирал с себя сапог.

– Только попробуй уйти, подонок, я…

Сапог со смачным звуком угодил прямо по голове, и Мурмин хрипло расхохотался воплю боли сверху.

– Стража, мать твою!- крикнул он, наслаждаясь криками боли.

Веспрем только так и понимал – крик и боль. Никаких уступок.

С трудом напялив сапог, нидринг выбрался из переулка на пустынную улицу и побрёл. Не важно, куда. Просто идти вперёд. Между покосившихся домов. Чудом балансируя на мостиках из досок, пробираться по морю грязи, которое в Медном Квартале называли улицей. Под немногочисленными взглядами оборванных жителей квартала.

Просто идти вперёд. Не важно, куда. Абсолютно.

– Да, Мрачноглаз? Лишь бы вперёд?- пьяно хихикнул Мурмин. Ему никто не ответил.

Ведь Мрачноглаза больше нет. Уже два месяца как нет.

Его нога угодила в лужу, и он снова упал – на этот раз лишь на колени. Из переулка, завешенного обрывками ткани, к нему тут же рванулись тёмные силуэты, и он рявкнул им навстречу:

– Стража!- силуэты замерли, а затем вернулись обратно, разочарованно пригибая плечи.

– Выкусите,- пробормотал он, поднимаясь и продолжая свой путь и утирая слёзы. Слёзы жалости к себе.

Они, слёзы, не падали красиво, как им полагается – они лишь выскальзывали из уголков глаз и тут же падали в бороду.

Мурмин обогнул угрожающе выглядящую группку бугаев, бормоча себе бессвязные ругательства.

Хорошо быть стражником. Даже если ты пьян, если ты измазан грязью, если ты едва умудряешься переставлять ноги – плащ стражи спасёт тебя от неприятностей. Тебя ненавидят, тебе вслед плюнут – но не тронут. Слишком велик риск расплаты.

Всё же приятно быть цепным псом этого старого диктатора.

Дома, покачиваясь, рывками ползли мимо него. Приторно жёлтый свет играл на вощёной бумаге, которая заменяла окна домов то тут, то там. Гротескные громады, подобия домов, тихо хохотали над ним, хлопая ставнями на ветру.

– Ненавижу,- прошептал Мурмин, нетвёрдой походкой пробираясь по мостику из досок.- Ненавижу…

Он уже начал путаться, что ненавидит. Город? Рина? Мрачноглаза?

Отца?

Нет, Мурмин Хорстон точно не ненавидел отца! Откуда такие мысли в его глупой голове?!

От досады Мурмин хлопнул себя по лицу ладонью.

Он почему- то всегда вспоминал отца, когда был пьян.

Собранный, молчаливый, вечно трезвый и строгий – вот каким был отец. «Запомни, Мурмин – трудись, молись, будь честным нидрингом, и тогда ты сможешь добиться всего». Хортраг Хорстон был образцовым нидрингом. Горным, как говорится. Мастер- ремесленник, гордость своей общины.

Чтобы он сказал, увидев своего единственного сына тут, вдали от Янтарных гор, вдали от семейного алтаря? На службе у людей, почти постоянно пьяного, одетого по нелепой моде?

Наверняка, ничего хорошего. Наверняка.

На миг он замер, поражённый тем, что идёт не по грязи, а по каменной мостовой. Подняв плавающий взгляд на улицу вокруг, он пробормотал что- то бессвязное.

Кажется, улица стала уже, да и дома поприличнее. Наверняка Торговый квартал. Мурмин никогда не имел ничего против этого милого места, но здесь, в отличии от Медного квартала, патрули ходили чаще. Ему не хотелось бы попасться в таком состоянии патрулю. Тем более, в плаще сержанта.

Ему нужно было подождать. Переждать где- то. Да, именно так! Он почти гордился совершёнными умственными усилиями, и даже позволил себе улыбку. Только вот трактиров и таверн в этой части Торгового квартала не было. Если, конечно, он был в этой, а не той части квартала… Мысли окончательно запутались и рассыпались.

– Идти… Ик… Дальше!- решительно пробормотал он, идя вперёд. Боги, как же хорошо, что люди придумали столько хрени… Ну… Которой можно залиться! Водка, дешёвая и отвратительная на вкус, действовала получше всяких лекарств и времени.

Тоски по другу как ни бывало.

И Мурмин испытывал за это вину.

«А какие были последние слова, которые я ему сказал?»- пытался вспомнить он, отклоняясь по мостовой поближе к стене.- «Я сказал ему, что он – последний мудак, которому нужно измениться. Я снова ошибся, он снова оказался прав. Он изменил целый город на пару дней, а я не могу изменить ничего даже в собственной жизни...»

На улице становилось оживлённее. Прошла мимо хохочущая парочка. Вслед за ними прошмыгнул карманник. Сурового вида человек последовал за ним, поблёскивая медальоном. Младший юстициар, наверное. Вот прошла группка сонных рабочих. Ещё одна.