Наклонившись впередъ, чтобы лучше прислушиваться къ его словамъ, Нелли замтила, что по мр того, какъ онъ говорилъ, глаза его разгорались, онъ воодушевлялся.

— Да, говорилъ онъ, слегка улыбаясь, — онъ все тотъ же, съ тхъ поръ, какъ я его помню, какъ, бывало, еще крошечнымъ ребенкомъ, я вдоволь наползаюсь вокругъ него, да тутъ же и засну. Тогда мой отецъ былъ кочегаромъ.

— A ваша мать? спросила двочка.

— Она давно умерла. Здсь женщинамъ-работницамъ трудно живется. Съ тхъ поръ, какъ мн сказали, что она умерла отъ слишкомъ тяжелаго труда, и огонъ мн нашептываетъ то же самое. Да оно такъ и должно быть. Я всегда этому врилъ.

— Стало быть, вы здсь и выросли?

— Здсь я проводилъ и лто, и зиму. Сначала тайкомъ, а потомъ, когда узнали, что я здсь, мн позволили оставаться при отц. Огонь меня и вскормилъ, вогъ этотъ самый огонь. И ни разу съ тхъ поръ онъ не потухалъ.

— Вы его очень любите? спросила Нелли.

— Разумется, люблю. Отецх умеръ, стоя передъ нимъ. Я видлъ, какъ онъ упалъ, вонъ тамъ, гд горитъ зола. Помню, я еще удивлялся, какъ это онъ не помогъ ему.

— И вы съ тихъ поръ постоянно здсь работаете?

— Постоянно. Былъ одинъ перерывъ, очень для меня тяжелый, но огонь не переставалъ горть и въ мое отсутствіе. Глядя на меня, вы, конечно, догадываетесь, какое у меня было дтство; но все-таки я былъ ребенкомъ въ свое время, и когда я нынче ночью увидлъ васъ на улиц, вы мн напомнили, какимъ я былъ тогда, когда умеръ мой отецъ, и мн очень захотлось привести васъ сюда, къ этой топк. Когда вы спали, я все думалъ о томъ старомъ времени. A вамъ бы слдовало еще соснуть немножко. Лягте, дитя мое, усните.

И онъ повелъ ее къ ея неприхотливому ложу и, снова прикрылъ ее рабочими блузами, возвратился къ своему мсту. По-прежнему сидлъ онъ неподвижно, какъ статуя, лишь время отъ времени подбрасывая въ печь топливо. Двочка пробовала было продолжать свои наблюденія, но вскор вки ея сомкнулись, и она заснула сладкимъ сномъ, словно она была не въ сара, а во дворц, и лежала не на куч золы, а на пуховик.

Когда она проснулась, солнце уже косыми лучами врывалось сквозь стнныя отверстія. Лучи доходили только до половины строенія и углубляли мракъ въ его нижней части. Все тотъ же оглушительный шумъ, все тотъ же пылающій огонъ: въ общемъ, жизнь почти не измнялась внутри этого зданія ни днемъ, ни ночью.

Подлившись съ своими гостями скромнымъ завтракомъ, состоявшимъ изъ очень небольшой порціи кофе и ржаного хлба, покровитель ихъ спросилъ, куда-жъ они думаютъ теперь идти. Нелли отвчала, что они ищутъ какой нибудь уедименной деревеньки, вдали отъ городовъ и другихъ селъ, и въ свою очередь спросила его, запинаясь, не можетъ ли онъ указать имъ дорогу къ такому мсту.

— Я почти незнакомъ съ деревней, отвчалъ тотъ, качая головой. — Вся моя жизнь, какъ видите, проходитъ передъ этой топкой, и я даже рдко выхожу подышать воздухомъ. Но я знаю, что есть такія мста.

— A далеко отсюда? спросила Нелли.

— Конечно, далеко. Да разв вблизи нашего города можетъ расти какая нибудь зелень? Кругомъ него, на большомъ разстояніи, вся земля выжжена такимъ точно огнемъ, какъ нашъ, а дорога такая черная, что ночью даже страшно по ней идти.

— Теперь ужъ все равно; мы должны идти и пойдемъ, энергично промолвила двочка, замтивъ, что старикъ съ безпокойствомъ прислушивается къ ихъ разговору.

— Дорога убійственная для такихъ маленькихъ ножекъ, какъ ваши, видъ кругомъ ужасный, народъ грубый. Неужели же вамъ нтъ никакой возможности вернуться назадъ?

— Ршительно никакой! воскликнула двочка, собираясь идти. — Если вы можете намъ указать дорогу, сдлайте милость, укажите; если же не можете, то, по крайней мр, не старайтесь поколебать нашего намренія: вы не знаете, отъ какой страшной опасности мы бжимъ, а то бы вы не стали насъ отговаривать.

— Если такъ, Боже меня упаси, чтобъ я сталъ васъ отговаривать, произнесъ кочегаръ, переводя глаза отъ взволнованной двочки къ старику.

Тоть стоялъ понуря голову и глядлъ въ землю.

— Пойдемте, я вамъ укажу дорогу, самую лучшую, какую я только знаю. Очень жаль, что ничмъ больше не могу вамъ услужить.

И, проводивъ ихъ за дверь, онъ сталъ такъ пространно объяснять имъ, какого направленія они должны держаться въ город и по выход изъ него, что Нелли поспшила поблагодарить его за участіе и увести ддушку.

Не успли они повернуть за уголъ, какъ онъ нагналъ ихъ и, пожимая двочк руку, оставилъ въ ней что-то: дв старыя, грязныя, закопченыя мдныя монеты, какъ оказалось. И кто знаетъ, можетъ быть эта ничтожная лепта такъ же ярко засіяла передъ Престоломъ Всевышняго, какъ и т щедрыя пожертвованія, что прославляются на могильныхъ надписяхъ.