Это былъ никто иной, какъ знакомый намъ школьный учитель. Онъ былъ не мене ея удивленъ и взволновакь этой неожиданной встрчей и до того растерялся, что не сейчасъ приподнялъ ее съ земли. Но къ нему скоро возвратилось все его самообладаніе. Онъ бросилъ наземь книгу и палку и, опустившись на одно колно около двочки, старался, чмъ могъ и какъ умлъ, привести ее въ чувство, тогда какъ ддушка только ломалъ руки отъ отчаянія и, называя ее самыми нжными именами, умолялъ сказать ему хоть словечко, хоіъ одно словечко.

— Она совершенно истощена. Ужъ слишкомъ вы понадялись на ея силы, дружище, сказалъ учитель, взглянувъ старику въ лицо.

— Она умираетъ отъ лишеній. До сей минуты я и не воображалъ, что она такъ слаба и больна, молвилъ старикъ.

Учитель еще разъ взглянулъ на него, не то съ упрекомъ, не то съ состраданіемъ и, взявъ двочку на руки, понесъ ее, приказавъ старику подобрать съ земли ея корзиночку и тотчасъ же слдовать за нимъ.

Невдалек отъ дороги, гд разыгралась эта маленькая сцена, находилась гостинница для прізжающихъ, куда, по всей вроятности, и нааравлялся учитель, когда Нелли подошла къ нему. Въ эту-то гостинницу онъ и побжалъ съ своей живой ношей. Онъ бросился въ кухню и, умоляя всхъ, ради самого Бога, пропустить его, донесъ Нелли до камина и усадилъ ее въ кресл передъ самымъ огнемъ.

Вс встали, и поднялась обычная въ подобныхъ случаяхъ суматоха. Каждый наперерывъ совтовалъ употребить то средство, которое, по его мннію, непремино должно помочь, и никто палецъ о палецъ не ударилъ, чтобы добыть это средство. Вс въ одинъ голосъ кричали, что ей надо побольше чистаго воздуха и вс тснились около больной и тмъ еще больше затрудняли ея дыханіе: не сознавая собственной недогадливости, каждый удивлялся недогадливости своего сосда.

Къ счастью, подоспла хозяйка гостинницы. Эта умная, проворная женщина сейчасъ же сообразила, что нужно сдлать, чтобы помочь больной: она уже несла подогртую водку, разбавленную водой, а за ней шла служанка съ уксусомъ, нюхательнымъ спиртомъ и т. п. средствами, — эти средства всегда подъ рукой, — съ помощью которыхъ имъ и удалось настолько привести двочку въ чувство, что она уже могла, хотя и слабымъ голосомъ, поблагодарить ихъ за хлопоты и протянуть руку бдняге-учителю, стоявшему около нея съ крайне озабоченнымъ лицомъ. Тутъ об женщины въ одинъ мигъ, прежде чмъ она успла произнести еще хоть слово, или пошевельнуть пальцемъ, подняли ее на руки и унесли наверхъ, гд и уложили въ постель, укутавъ одялами. Затимъ он обмыли ея похолодвшія ноги, обернули ихъ фланелью и послали за докторомъ, который тотчасъ же и явился.

Поспшно войдя въ комнату, этотъ краснощекій господинъ, съ огромной связкой брелоковъ, болтавшихся поверхъ чернаго, полосатаго атласнаго жилета, услся у постели больной, вынулъ часы и сталъ щупать пульсъ. Потомъ онъ посмотрлъ на ея языкъ и опятъ пощупалъ пульсъ, все время, якобы въ глубокомъ раздумьи, поглядывая на стаканъ съ виномъ, до половины отпитый, стоявшій на стол.

— Я бы посовтовалъ ей… принимать время отъ времени по чайной ложк подогртой водки съ водой, изрекъ онъ наконецъ.

— Да мы это-то, сударь, и давали ей, замтила обрадованная хозяйка.

— Загмъ, затмъ… недурно было бы поставить ей ноги въ теплую воду, а потомъ обернутъ ихъ фланелью, продолжалъ докторъ тономъ оракула; когда онъ поднимался по лстниц, онъ наткнулся на ножную ванну, — да скушатъ чего нибудь легонькаго, ну хоть бы крылышко цыпленка, на ужинъ.

— Боже милосердый, да вдь у меня, какъ нарочно, сейчасъ жарится на плит цыпленокъ! воскликнула хозяйка.

И точно, изъ кухни несся пріятный запахъ жаренаго цыпленка, заказаннаго учителемъ. Вроятно запахъ этотъ не миновалъ и докторскаго носа.

— Посл ужина вы можете ей дать стаканъ теплаго глинтвейна, если она пьеть вино, произнесъ докторъ, важно подымаясь съ мста.

— Съ поджареными ломтиками хлба, подсказала хозяйка.

— Пожалуй, можно и съ поджареными ломтиками хлба, снисходительнымъ тономъ проговорилъ докторъ. — Только имйте въ виду: кром хлба, ничего.

И онъ торжественно вышелъ изъ комнаты. Онъ произвелъ на всхъ въ дом самое блатопріятное впечатлніе своими мудрыми совтами, которые такъ удивительно сходились съ ихъ собственными. Вс говорили, что онъ чрезвычайно искусный врачъ, что онъ уметъ приноравливаться къ организму больного, въ чемъ, кажется, они не ошибались.

Больная между тмъ вздремнула, такъ что ее пришлось разбудить, когда ужинъ былъ готовъ. Она видимо встревожилась, узнавъ, что ддушка внизу, далеко отъ нея; поэтому его позвали наверхъ, и онъ долженъ былъ ужинать вмст съ ней, а для того, чтобы окончательно ее успокоить, ему приготовили постель съ сосдней комнат. По счастью, ключъ отъ его двери оказался съ ея стороны. Какъ только хозяйка ушла къ себ, двочка соскользнула съ постели, повернула ключъ въ замк и, перекрестясь, съ спокойнымъ сердцемъ легла спать.

Долго сидлъ учитель въ кухн, у опустлаго очага и съ сіяющей отъ счастья физіономіей покуривалъ трубку. Онъ мысленно благодарилъ судьбу, такъ кстати направившую его въ эту сторону, что дало ему возможность придти на помощь бдному ребенку и, насколько хватало умнья, старался отдлываться отъ разспросовъ любопытной хозяйки, желавшей знать раштельно все, до мельчайшихъ подробностей, о жизни Нелли. Онъ былъ такой чистосердечный человкъ и такъ далекъ отъ всякаго притворства и лжи, что она, конечно, могла бы въ нсколько минутъ добиться отъ него, чего хотла, но это оказалось невозможнымъ, потому что онъ и самъ ничего не зналъ о Нелли. Такъ онъ и объявилъ хозяйк, чему та, разумется, не поврила. Онъ, дескать, увертывается; конечно, у него есть на то свои причины. Боже сохрани, чтобы она стала вывдывать чужія тайны: это вовсе не ея дло, у нея достаточно и своего. Она, молъ, такъ, просто изъ вжливости, сдлала этотъ вопросъ, зная, что получитъ такой же вжливый отвть, и совершенно удовлетворена. Конечно, ей было бы пріятне, если бы онъ съ самаго начала предупредилъ ее, что, молъ, не желаетъ съ ней разговаривать, и только; тогда, по крайней мр, не было бы никакихъ недоразумній, но во всякомъ случа она не считаетъ себя въ прав обижаться. Ему лучше знать, какъ поступать, и онъ воленъ говорить или не говорить. Никто объ этомъ и спорить не станетъ. Видитъ Богъ, что она нисколько на него не въ претензіи.