Я не позволю этому случиться снова.

— О, Мэдди… — тихо говорит Тула, и в её голосе столько боли, что я не могу заставить себя встретиться с ней взглядом.

Она опускается на диван с другой стороны, её вес прогибает подушку, и я невольно склоняю плечо к её плечу. Рука Джереми по-прежнему двигается по моей спине, кругами, размеренно, как дыхание. Я закрываю глаза, пытаюсь привести сердцебиение в норму.

— Прости, что накричала на тебя, — наконец говорю, задаваясь вопросом, как скоро они встанут и уйдут.

Как сильно я всё испортила? Начало ли это конца?

— Ты же знаешь, что мы навсегда, правда? — шепчет Джереми, прижимая лёгкий поцелуй к моим волосам.

Я судорожно втягиваю воздух, ещё крепче зажмуриваюсь.

Но говорит Тула.

— Ты, я и Джереми. Навсегда. — Она сжимает мои пальцы. — Тебе пришлось бы сделать что-то по-настоящему дерьмовое, чтобы я вообще задумалась о том, чтобы перестать с тобой общаться. Я говорю о том уровне, где ты бы переспала с моим парнем или убила мою собаку.

Я ошеломлённо всхлипываю, почти смеясь.

— У тебя нет ни парня, ни собаки.

Её рука снова зарывается в мои волосы, нежно поглаживая.

— Пока нет. Но ты поняла, о чём я. Тебе не нужно зарабатывать нашу дружбу, чтобы мы остались рядом. Она уже твоя. Мы никуда не денемся.

— Моя работа…

— Это просто работа, Мэдди. Ты делаешь всё, что в твоих силах, но в разумных пределах. Работаешь в нормальные часы, играешь в команде, показываешь, что тебе не всё равно, и надеешься, что это оценят. А если нет — это их проблема. Это не определяет твою ценность. Работы приходят и уходят. Не позволяй ей поглотить твою жизнь. Не основывай свою самооценку на месте, которое просто выдаёт тебе зарплату. И, чёрт возьми, дай себе хотя бы день отдыха, когда умирает кто-то, кого ты любишь.

Я вспоминаю тот год, когда Джош болел. Я работала не из радости. Я работала, чтобы не думать. Почему я позволила себе так поступить? Почему Памела и Редфорд считают, что я должна нести на себе столько всего?

Не будь неблагодарной. Но разве я не должна быть неблагодарной? Хотя бы чуть-чуть? Мне нравится компания. Нравятся люди, с которыми я работаю. Но Тула права. Я слишком долго позволяла работе забирать у меня слишком многое, лишь бы не терять то, в чём уверена. Но в последнее время… Я только и делаю, что работаю.

Тула и Джереми пришлось прийти без приглашения, потому что я ни разу не предложила встретиться.

С тех пор как Дом переехал в Сиэтл, я спряталась так далеко, как только могла.

Я опускаю локти на колени, зарываю лицо в ладони.

— Если тебе хочется плакать, — тихо говорит Тула, — можешь плакать.

— Я не плакала с тех пор, как Джош сказал мне о диагнозе, — признаюсь, голос глухой из-за рук.

Джереми напрягается рядом, но Тула просто продолжает гладить меня по голове, наклоняется, прижимая щёку к макушке.

— Каждый горюет по-своему. Слёзы — это симптом грусти, но не сама грусть. Можно быть безумно несчастной и не пролить ни слезинки. Твоя боль настоящая в любой форме.

Я впитываю её слова, пытаюсь не просто услышать их, но поверить в них.

Тишина окутывает нас, тёплая, как шерстяное одеяло.

— Простите, что я не рассказала вам про Дома, — тихо говорю через какое-то время. — Сначала я просто… не хотела о нём говорить. А потом что-то изменилось между нами. В лучшую сторону. И он снова начал мне нравиться. Больше, чем нравиться. Он… сделал потерю Джоша легче. Потому что он любил моего брата так же, как я.

Я замираю.

— А если бы я рассказала вам о нём тогда, мне пришлось бы рассказать и обо всём остальном. О том, как он меня ранил. О том, как ушёл.

— Но потом снова что-то изменилось, да? — спрашивает Тула.

Я киваю, чувствуя, как слёзы наконец подступают. Но глаза остаются сухими.

— Я снова влюбилась в него. Но… я всё равно думала, что рано или поздно он уйдёт. Поэтому не хотела, чтобы он пересекался с вами. Как будто… — я зажмуриваюсь, ненавидя себя за свою нелепую мысль, — как будто уход — это заразно.

Я украдкой бросаю взгляд на друзей. Губы Джереми сжаты в жёсткую линию. Тула потрясённо смотрит на меня, затем быстро моргает и качает головой. Но прежде чем она успевает сказать хоть слово, Джереми подаётся вперёд, цепляет мой взгляд.

— Ты не так легко сдаёшься, как тебе кажется, Мэдди Сандерсон. Надеюсь, однажды ты это поймёшь.

Я сижу в оцепенении, переваривая его слова.

И благодарю вселенную за тот день, когда моя сумка с сырами рассыпалась в вестибюле именно в тот момент, когда Джереми проходил мимо. Может, важная часть того, чтобы кто-то оставался в моей жизни, — это понимать, кто действительно этого достоин.